Часть 15. красноярск
О патриотизме, пьянстве и современном искусстве
Наши спецкорры продолжают свое путешествие из Москвы во Владивосток на электричках.
22 ноября
Приближение городов-миллионников наша электричка чувствует, как собака - хозяина. Она даже прибавляет скорость, радостно виляя своим грязно-зеленым хвостом. С каждой остановкой пассажиров все больше. Они все моложе, лучше одеты. Учеба, работа…
Мы же с Гусейновым встречи с мегаполисами переживаем мужественно. С тихой истерикой. Так капитаны дальнего плавания провожают взглядом последний остров, отправляясь в океан. Сейчас Красноярск. Потом Иркутск. А дальше, по словам местных, цивилизация заканчивается и начнется только в Хабаровске (да простят меня неведомые Улан-Удэ, Чита и Биробиджан).
И ты учишься ценить даже слабый отблеск комфорта, казалось бы, мелочи: хорошо отапливаемый вагон (обычно последний или второй с хвоста), чистую станцию, столовую с супом… (Боже, ниспошли РЖД идею продавать путникам борщи в дымящихся котлах! Со сметаной. «А еще папарделле с белыми грибами и пене с лососем", - требует записать Гусейнов).
***
Продолжаю записывать интересные суждения случайных попутчиков. Говорит Сергей, муниципальный служащий, 35 лет:
- Наше правительство думает, как выйти из кризиса? Смешно. Почему? В Москве прекрасно знают, как. Вот что удивительно. Знают, и ничего не делают! Как? Элементарно — надо снизить цену на солярку. И все. Экономика сразу задышит. Сельское хозяйство задавлено ценой на горючее, которая завышена в несколько раз! Дорогое горючее убивает рентабельность и превращает село в пустыню. Как только она снизится — бизнес расцветет. Вот увидите!
Пока не видят врачи
Красноярск нас встретил отчаянно. Словно решил показать, что его вечное реноме сурового города-консерватора, города рабочих, вечно ожидающего строительства метро, города, где жизнь идет слишком медленно – полная ерунда! Что его вечный соперник – вольнодумный, разбитной Новосибирск, которому молодые красноярцы тихо завидуют – величина дутая. Недаром экс-губернатор Новосиба Виктор Толоконский, имевший слабость - петь при народе, получив назначение в суровый Красноярск, музицировать перестал. При первой же попытке что-то исполнить красноярцы дали понять: эй, парень, это не Новосибирск!
Короче, первое, что мы увидели в суровом городе, – было это.
Мы же с Гусейновым встречи с мегаполисами переживаем мужественно. С тихой истерикой. Так капитаны дальнего плавания провожают взглядом последний остров, отправляясь в океан. Сейчас Красноярск. Потом Иркутск. А дальше, по словам местных, цивилизация заканчивается и начнется только в Хабаровске (да простят меня неведомые Улан-Удэ, Чита и Биробиджан).
И ты учишься ценить даже слабый отблеск комфорта, казалось бы, мелочи: хорошо отапливаемый вагон (обычно последний или второй с хвоста), чистую станцию, столовую с супом… (Боже, ниспошли РЖД идею продавать путникам борщи в дымящихся котлах! Со сметаной. «А еще папарделле с белыми грибами и пене с лососем", - требует записать Гусейнов).
***
Продолжаю записывать интересные суждения случайных попутчиков. Говорит Сергей, муниципальный служащий, 35 лет:
- Наше правительство думает, как выйти из кризиса? Смешно. Почему? В Москве прекрасно знают, как. Вот что удивительно. Знают, и ничего не делают! Как? Элементарно — надо снизить цену на солярку. И все. Экономика сразу задышит. Сельское хозяйство задавлено ценой на горючее, которая завышена в несколько раз! Дорогое горючее убивает рентабельность и превращает село в пустыню. Как только она снизится — бизнес расцветет. Вот увидите!
Пока не видят врачи
Красноярск нас встретил отчаянно. Словно решил показать, что его вечное реноме сурового города-консерватора, города рабочих, вечно ожидающего строительства метро, города, где жизнь идет слишком медленно – полная ерунда! Что его вечный соперник – вольнодумный, разбитной Новосибирск, которому молодые красноярцы тихо завидуют – величина дутая. Недаром экс-губернатор Новосиба Виктор Толоконский, имевший слабость - петь при народе, получив назначение в суровый Красноярск, музицировать перестал. При первой же попытке что-то исполнить красноярцы дали понять: эй, парень, это не Новосибирск!
Короче, первое, что мы увидели в суровом городе, – было это.
Вода в Енисее ледяная, но отважных красноярцев это не останавливает.
Мы, отцы в общей сложности четверых детей, бессильно смотрели, как Марина купает в ледяном Енисее при минус 20 свою маленькую дочку Алису. Да, инстинкты били тревогу. Хотелось просто не пустить сумасшедшую в Енисей. Вызвать полицию. Врачей. Или отнять ребенка, укутать его в свою куртку и убежать. Но сознание подсказывало: мы в клубе красноярских моржей "Криофил". Что маленькая Алиса моржует с шестимесячного (Боже!) возраста по специальной методике постепенного закаливания. Что мы, наверное, чего-то не понимаем. И тут улыбающаяся на камеру мама с хныкающим ребенком погрузилась в Енисей. Меня шатнуло. Витя сказал по-кенигсбергски свое фирменное: "Ип. Ать". И защелкал камерой.
- Алису я с "тихого часа" забрала, она просто сонная, – объяснила потом Марина. - А купаться она любит. Часто говорит – мама, а когда в реку пойдем?
- Врачи вам разрешили? – задаю ключевой вопрос.
- Я им пока не говорю, - пожимает мокрыми плечами мама-моржиха.
И видя мое возмущение (долго подбирал это мягкое слово – В. В.), попыталась утешить:
- Врачи, конечно, меня ругать будут, поэтому к ним пока рано идти. Через полгода у меня будут все доказательства: Алиса из-за закаливания, в отличие от сверстников, – не болеет. Вот тогда и сдадимся врачам.
Мама смотрит спокойно. С полуулыбкой Мадонны.
Рядом хнычет розовая от мороза Алиса… Надеюсь, это прочитают красноярские врачи.
Мне надо в НАТО
Как же хорошо после электрички пройтись по берегам парящего Енисея. Завести в город и попытаться бросить Гусейнова (его все равно примагнитит обратно к вокзалу), почувствовать себя оседлым человеком. Не спеша зайти за продуктами в человеческий магазин, на ярмарку с длинной очередью на дегустацию водки. Выпить не выпьешь (может, ближе к Биробиджану появится дикая мысль о бесплатной выпивке), но Красноярск прочувствуешь.
Местные власти, кстати, народ раскусили. Пытается оппозиция митинг провести - рядом ставят ярмарку, и все, нет демонстрантов! Женщины за колбасой, мужики в родную очередь. И в невыдуманной России, думаю, так будет всегда.
- Врачи вам разрешили? – задаю ключевой вопрос.
- Я им пока не говорю, - пожимает мокрыми плечами мама-моржиха.
И видя мое возмущение (долго подбирал это мягкое слово – В. В.), попыталась утешить:
- Врачи, конечно, меня ругать будут, поэтому к ним пока рано идти. Через полгода у меня будут все доказательства: Алиса из-за закаливания, в отличие от сверстников, – не болеет. Вот тогда и сдадимся врачам.
Мама смотрит спокойно. С полуулыбкой Мадонны.
Рядом хнычет розовая от мороза Алиса… Надеюсь, это прочитают красноярские врачи.
Мне надо в НАТО
Как же хорошо после электрички пройтись по берегам парящего Енисея. Завести в город и попытаться бросить Гусейнова (его все равно примагнитит обратно к вокзалу), почувствовать себя оседлым человеком. Не спеша зайти за продуктами в человеческий магазин, на ярмарку с длинной очередью на дегустацию водки. Выпить не выпьешь (может, ближе к Биробиджану появится дикая мысль о бесплатной выпивке), но Красноярск прочувствуешь.
Местные власти, кстати, народ раскусили. Пытается оппозиция митинг провести - рядом ставят ярмарку, и все, нет демонстрантов! Женщины за колбасой, мужики в родную очередь. И в невыдуманной России, думаю, так будет всегда.
Хорошо зайти в «Президент-кафе», посвященное Владимиру Путину. Где туалет, судя по табличке, отдан НАТО. Раньше над унитазами висели Меркель и Обама, но, видимо, что-то в восприятии внешней политики у красноярцев изменилось - решили снять. Кафе очень правильное, в рабочем районе, музыка - русское радио, алкоголь можно приносить с собой. И кухня хорошая. Сидишь, окруженный фотографиями Владимира Владимировича, и доедаешь «Президента» (мясной салат). С соседнего столика машут:
- Эй, вы же путешественники?
А ты от неожиданности «Президентом» давишься.
- Эй, вы же путешественники?
А ты от неожиданности «Президентом» давишься.
Хозяйка кафе Светлана Лаутман, разумеется, в Путина влюблена. И ей очень хочется гордиться страной. Раньше у Светланы было детское кафе «Смайлик», но после присоединения Крыма решила, что теперь не до смайликов. Время патриотов…
- Только, мне кажется, что люди не могут разобраться, что в мире происходит, - вдруг говорит Лаутман. - Поэтому надо государству подумать о цензуре.
Тут я подавился «Президентом» серьезно.
- Я понимаю, что вам, журналисту, это не нравится, - вздыхает Светлана. - Но большинство никогда не отличит ложь от правды, и государство, думаю, должно это учитывать.
Тут вошедший в НАТО Гусейнов все-таки из него вышел. И мы снова зашагали по Красноярску.
"Народ наш даже пить меньше стал!"
Мы спешили в гости. Красноярская семья читателей «КП» Юлия и Иван Гаврилюк и их обаятельные пацаны после наших слезливых репортажей о привокзальных пирожках решили, что мы обязаны съесть их борщ. А это святое!
Потом мы погоняли чай, поспорили о кино, о театре, о политике. Семейная гармония. Иван, специалист по навесным потолкам, - осторожный либерал. Юля, домохозяйка, - мягкий консерватор.
- Катимся в госкапитализм, - доказывал Иван. - Цензуры в стране все больше!
Тут я подавился «Президентом» серьезно.
- Я понимаю, что вам, журналисту, это не нравится, - вздыхает Светлана. - Но большинство никогда не отличит ложь от правды, и государство, думаю, должно это учитывать.
Тут вошедший в НАТО Гусейнов все-таки из него вышел. И мы снова зашагали по Красноярску.
"Народ наш даже пить меньше стал!"
Мы спешили в гости. Красноярская семья читателей «КП» Юлия и Иван Гаврилюк и их обаятельные пацаны после наших слезливых репортажей о привокзальных пирожках решили, что мы обязаны съесть их борщ. А это святое!
Потом мы погоняли чай, поспорили о кино, о театре, о политике. Семейная гармония. Иван, специалист по навесным потолкам, - осторожный либерал. Юля, домохозяйка, - мягкий консерватор.
- Катимся в госкапитализм, - доказывал Иван. - Цензуры в стране все больше!
Владимир Ворсобин в гостях у красноярской семьи Гаврилюк.
Иван когда-то закончил исторический и, кажется, недолюбливает министра Мединского.
- Минкульт говорит несчастным режиссерам: деньги государственные, значит - снимайте кино, какое скажем! Но это же бред!
- Почему? - мягко противоречит его супруга. - По-моему, логично.
- Чиновники ничего не понимают в искусстве! Это не их дело! - горячится специалист по натяжным потолкам, вытаскивая руку 3-летнего сына из торта. - Если они будут ломать художников через колено, что будет? Российские кино и так в последнее время смотреть невозможно.
- А по мне так страна меняется в лучшую сторону, - улыбается Юля. - Люди стали цивилизованнее. Вежливее. Даже на дорогах.
- Согласен, - вынужденно смирился либерал. И заметил примирительно. - Кстати, в Красноярске ежегодно проходил фестиваль пива. Пил народ безбожно. Толпы пьяных на улице. А сейчас людям этого не надо. И фестиваль сошел на нет. Представляете, народ наш даже пить меньше стал!
- Довели людей! - вздохнул оппозиционер Гусейнов, и ударил меня под столом ногой.
Ах, да, нас же ждет местный художник Слонов.
Комар за $10 тысяч
Мы договорились забежать к нему в мастерскую. Не забежать было нельзя. Три часа назад мы в центре Красноярска обнаружили странное сооружение. Оказалось, это памятник русской матрешке. Минуту мы стояли молча.
- Минкульт говорит несчастным режиссерам: деньги государственные, значит - снимайте кино, какое скажем! Но это же бред!
- Почему? - мягко противоречит его супруга. - По-моему, логично.
- Чиновники ничего не понимают в искусстве! Это не их дело! - горячится специалист по натяжным потолкам, вытаскивая руку 3-летнего сына из торта. - Если они будут ломать художников через колено, что будет? Российские кино и так в последнее время смотреть невозможно.
- А по мне так страна меняется в лучшую сторону, - улыбается Юля. - Люди стали цивилизованнее. Вежливее. Даже на дорогах.
- Согласен, - вынужденно смирился либерал. И заметил примирительно. - Кстати, в Красноярске ежегодно проходил фестиваль пива. Пил народ безбожно. Толпы пьяных на улице. А сейчас людям этого не надо. И фестиваль сошел на нет. Представляете, народ наш даже пить меньше стал!
- Довели людей! - вздохнул оппозиционер Гусейнов, и ударил меня под столом ногой.
Ах, да, нас же ждет местный художник Слонов.
Комар за $10 тысяч
Мы договорились забежать к нему в мастерскую. Не забежать было нельзя. Три часа назад мы в центре Красноярска обнаружили странное сооружение. Оказалось, это памятник русской матрешке. Минуту мы стояли молча.
- Обалдеть! - наконец, восхищенно сказал Гусейнов.
- Возмутительно! - хмурился гид, наш хороший красноярский друг. - Над всем русским, гад, издевается. Слонов здесь как-то гигантское ватное сердце поставил. Культурный враг!
Задумчиво обхожу ржавую матрешку, уже расписанную граффити. Вспоминаю скандальную выставку этого художника, посвященную Сочинской олимпиаде в гельмановском музее Перми… Слонов тогда чуть за экстремизм не загремел. Мне захотелось посмотреть ему в глаза!
- Возмутительно! - хмурился гид, наш хороший красноярский друг. - Над всем русским, гад, издевается. Слонов здесь как-то гигантское ватное сердце поставил. Культурный враг!
Задумчиво обхожу ржавую матрешку, уже расписанную граффити. Вспоминаю скандальную выставку этого художника, посвященную Сочинской олимпиаде в гельмановском музее Перми… Слонов тогда чуть за экстремизм не загремел. Мне захотелось посмотреть ему в глаза!
Глаза Слонова были голубыми. Я его таким и представлял - борода, каморка среди гаражей…
- Я сейчас вам покажу классную вещь, - сказал мне художник. - Автомобиль, стреляющий гробами.
Показывает видео: из автомобиля действительно вылетает гроб.
- А вот снежинка из картошки (показывает гигантскую снежинку из забитых картошкой мешков).
- Круто! - поет в душе Гусейнова авангардист.
- А зачем все это? - вдруг здраво спрашиваю я.
Таких, как я, художники не любят. Оба смотрят на меня не мигая.
Слонов пожимает плечами:
- А как без кайфа жить? И потом - разве это не красиво?!
Смотрим на снежинку из мешков.
- Представители дамы какой-то с Рублевки звонили, - задумчиво произносит Слонов. - Она хотела у себя на газоне снежинку поставить. Я им говорю: зимой какая картошка, давайте я шишками снежинки набью.
- Я сейчас вам покажу классную вещь, - сказал мне художник. - Автомобиль, стреляющий гробами.
Показывает видео: из автомобиля действительно вылетает гроб.
- А вот снежинка из картошки (показывает гигантскую снежинку из забитых картошкой мешков).
- Круто! - поет в душе Гусейнова авангардист.
- А зачем все это? - вдруг здраво спрашиваю я.
Таких, как я, художники не любят. Оба смотрят на меня не мигая.
Слонов пожимает плечами:
- А как без кайфа жить? И потом - разве это не красиво?!
Смотрим на снежинку из мешков.
- Представители дамы какой-то с Рублевки звонили, - задумчиво произносит Слонов. - Она хотела у себя на газоне снежинку поставить. Я им говорю: зимой какая картошка, давайте я шишками снежинки набью.
Художник Слонов: "А как без кайфа жить?!"
На стене висят топоры с логотипами «Мерседес», «Вольво» и т. д.
- Это вместо биты, - говорит. - Выходишь из машины не с американской палкой, а нашим русским топором… Но почему-то плохо идет товар.
- Подождите, - настораживаюсь. - Вы все это продаете?! Конечно, топор 15 тысяч. Но это мелочь… Вот что хорошо идет (показывает трусы с лампасами). А еще (подмигивает) у российских властей хорошее чувство юмора. Вот это (показывает бабочек из приватизационных чеков) - заказ на день рождения Чубайса. А это (фото металлического комара с нефтяной вышкой вместо жала и резервуаром нефти в железном туловище) подарок главе «Роснефти» Сечину.
- И сколько стоит подарок Сечину? - глухо спрашиваю.
- Заплатили 10 тысяч долларов. Хотя, блин, (тяжело вздыхает) он выглядит на 25 тысяч!
- Это вместо биты, - говорит. - Выходишь из машины не с американской палкой, а нашим русским топором… Но почему-то плохо идет товар.
- Подождите, - настораживаюсь. - Вы все это продаете?! Конечно, топор 15 тысяч. Но это мелочь… Вот что хорошо идет (показывает трусы с лампасами). А еще (подмигивает) у российских властей хорошее чувство юмора. Вот это (показывает бабочек из приватизационных чеков) - заказ на день рождения Чубайса. А это (фото металлического комара с нефтяной вышкой вместо жала и резервуаром нефти в железном туловище) подарок главе «Роснефти» Сечину.
- И сколько стоит подарок Сечину? - глухо спрашиваю.
- Заплатили 10 тысяч долларов. Хотя, блин, (тяжело вздыхает) он выглядит на 25 тысяч!
