РЕКИ ДЖУГДЖУРА
МАЯ УДСКАЯ

Нижнюю границу Джугджура, где он переходит в Становой и Яблоновый хребты, очерчивает река Мая удская — живописный приток Уды. «Как заманчива Мая своею недоступностью!» — писал Григорий Федосеев. Добраться до нее и сейчас непросто.
Мая рождается на слиянии рек Кун-Маньё (длина 87 км) и Аюмкан (69 км) на южных склонах Станового хребта.

Протяженность от истоков до впадения в Уду — 363 километра, площадь бассейна — 15 300 км². По реке Мае и её притоку Атаге проходит граница Амурской области с Хабаровским краем.

Вот как впервые увидел ее Федосеев из иллюминатора самолета:
«А вот и река Мая. Глубокой щелью она прорезала горы. Высокие гольцы склонили над ней свои вершины. Каким-то чудом над ущельем удерживаются каменные громады скал. Кажется, дотронься до них, и всей тяжестью своей сорвутся они в бездну.

Тесно Мае в крутых берегах. В бешеной злобе силится она раздвинуть выступы скал, разметать стремительным потоком каменистые перекаты, срезать кривуны. Но пока что река не разработала себе сколько-нибудь спокойного русла. Почти треть своего пути Мая течёт в тисках высоких гор".
В этих местах писатель едва не распрощался с жизнью.
«За перекатами, в реве взбесившейся реки, на нас вдруг надвинулась скала, принимающая на себя лобовой удар потока… Долбленка вертится в отчаянной пляске среди скользких валунов. Жутко смотреть, как нас швыряет от камня к камню, как вздымаются буруны и как лодка воровски проскальзывает, разрезая дымящиеся волны. Мы с Василием Николаевичем нацеливаем шесты. Еще миг, еще удар, и долбленка чешет бок о скалу. Но в последний момент ее захлестывает волна… Море воды обрушивается на нас. Трещит, лопается днище… Меня накрывает отбойная волна, подминает под себя и выносит за скалу».

После притока Эдягу-Чайдах Мая постепенно становится спокойнее, шире. Берега покрываются тайгой, появляются острова и мели. Протоки больше напоминают лабиринты и нередко оканчиваются непроходимыми «заломами» (нагромождениями бревен), накапливающихся годами. Преодолеть их можно только обносом по берегу.
Из удивительных красот реки особо можно выделить камень-плакун, вставший над Маей крутой стеной, испещрённой потеками и бороздами сбегающих с вершины потоков воды, и возвышающийся посреди плеса мраморный останец, похожий на сову.

Ниже по течению (отрезок 672−520 км от устья) скорость Учура падает до 1,1−1,3 м/с и он входит в широкую лесистую и заболоченную долину шириной от 3 до 6 км. Здесь русло реки становится извилистым, появляется множество рукавов. Горы по берегам невысокие, полностью покрытые тайгой.

После соединения с притоком Уян, по обоим берегам возвышаются живописные скалистые утесы. Долина реки спрямляется, ее ширина не превышает 640 м.
При пересечении хребта Лурикан (между притоками Гекан и Хайкан) долина сужается до 100−200 м. Русло снова становится очень извилистым, горы по берегам достигают высот до 1000 м. Река вспоминает свой горный характер, появляются серьезные прижимы и пороги, самым опасным из которых является порог Бабушки-Дедушки на 9,5 км ниже устья Хайкана.

Река судоходна только на нижних 160 км, однако по всей длине доступна для сплавов разных категорий сложности (выше Гонама — 4-я, ниже — 2-я).
Поток людей на Учур наблюдался в начале XX века, когда в верховых его притоках были открыты богатые месторождения золота.
Сейчас Селиндэ — место заброски сплавщиков, охотников, геологов и золотоискателей на Учур. К притоку тянется гравийная дорога из поселка золотодобытчиков Мар-Кюэль.

Самым удивительным проявлением карстовых процессов является группа карстовых рек Селиндэ и Ардьях.

Ардьях рождается из цепи карстовых озер. Узкая и стремительная речка несется по прорезанному ею же проходу в котловине, прижимаясь к южному склону и каскадами врывается внутрь котловины. Здесь Ардьях затопляет ближайшую полукруглую карстовую воронку диаметров около километра и с водоворотом исчезает под землей. Мощность слива составляет до 5 000 литров в секунду в зависимости от времени года.

Преодолев под землей 13 километров и вобрав в себя подземные воды с соседних участков, река Ардьях вновь выходит на поверхность, но тут она уже называется Селиндэ. Одна река имеет разные названия, поскольку долгое время Ардьях и Селиндэ считались не связанными друг с другом. Мощность ее слива здесь достигает уже 20 000 литров в секунду (даже в безводный период в феврале-марте слив не опускается ниже 3500 литров в секунду).

Верхний участок долины Селиндэ имеет вид замкнутой воронки с почти отвесными стенками. Ее исток находится прямо в горе и наружу она фонтанирует из полутораметрового круглого отверстия в вертикальной стене.

«Особенно красив Селиндинский источник зимой, когда снег словно подчеркивает напластования пород в его воронке, деревья и кустарники в ней и вокруг нее укутаны инеем, а в искрящихся берегах бурлит и пенится, будто кипит, покрытый паром мощный водный поток. Несколько километров успевает пробежать вода, перед тем, как остыть и начать замерзать. — пишет исследователь подземных вод зоны веной мерзлоты Октавий Толстихин в своей книге „В краю наледей“. — На добрый десяток километров распространяется наледь зимой, заполняя долину Селиндэ от борта до борта, достигает ее устья и огромным выпуклым конусом намерзает поперек широкой долины Учура».

Карстовые реки Ардьях и Селиндэ берут начало на плато Северный Мар-Кюэль. Эти места пользуются дурной славой: на плато в 80-х годах ХХ века пропали сразу несколько путешественников и исследователей. Одни изучали карстовые воронки, другие — обследовали загадочный хребет Кет-Кап, на котором разбился воздушный корабль, о чем говорит само название «кет» — сокращенное от якутского «кетер» — «зацепиться» и «кап» — искаженное слово «корабль». Кочевавшие здесь аимские эвенки собирали потом на горе остатки обшивки. По одной из версий в склон врезался пропавший без вести самолет Сигизмунда Леваневского, который сильно отклонился от курса. Исследователи пытались найти его, но при этом некоторые из них сами таинственно пропадали. Позднее находили их вещи и оружие, но никаких останков самих исчезнувших… Подобный случай задокументирован артелью старателей «Амур», которую привлекали для поисков одного из пропавших…

С алданской Маей связана история открытия пути к океану. По ней поднимались и Иван Москвитин и Витус Беринг (дважды). По ней возвращался из своего гранд-вояжа Иван Гончаров. Она являлась частью Аяно-майского тракта, по которому шли товары в Русскую Америку и обратно. Благодаря этому тракту возникли практически все главные селения на реке.

Но золотые времена Маи прошли. Сейчас это одна из многих малонаселенных рек Дальнего Востока. Особенно это касается ее верхнего течения. Именно оно интересно для сплава: в верховьях много шивер и мощных сливов. Они начинаются уже через двадцать километров после слияния Левой Маи с Правой Маей — река входит в узкое ущелье, которое заканчивается перед левым притоком Ядра. Это живописное место, к воде подступают крутые склоны, образуя прижимы.

Паводки на реке регулярны в период с конца июля до середины августа. В такие моменты уровень воды может повышаться до 6 метров над меженью, что абсолютно изменяет вид реки. Косы, низкие берега и небольшие острова уходят под воду, и об их существовании напоминают лишь торчащие из воды деревья. В нижнем течении река находится в широкой долине, где нет ни порогов, ни шивер.

Здесь переменчивая погода. В течение суток жара и солнце могут смениться морозом со снегом. Вот как описывал Гончаров («Фрегат «Паллада», стр. 577) изменения погоды на Мае в течение одного дня 30 августа 1854 года:

«УТРО (Нелькан): Нельзя начать плавания при более благоприятных обстоятельствах, как начали мы. Погода была великолепная, теплая.

ВЕЧЕР (спустя 42 версты ниже Нелькана, 14 верст после притока Батомга): Мы до Семи Протоков сделали быстрый переход. Но погода стала портиться: подул холодок…

НОЧЬ: (там же) Пока мы сидели в избе, задул ветер, повалил хлопьями снег — словом, вьюга, или, по-здешнему, пурга».

За полтора столетия погода на Мае не улучшилась. Автор этих строк утром 29 августа 2016 года лично разбивал лед в котелке утром, а днем во время сплава изнывал от жары. Но лишь только до момента, пока солнце не спряталось за тучи и не поднялся ветер, пронизывающий до костей.

Самым крупным и старым поселком на Мае является Нелькан. Его название состоит из двух эвенкийских слов «нель» — стрелка, место слияния двух рек и «кан» — «тот, кто здесь живет». Как водится, есть и другая версия происхождения названия. Якобы дали его еще первопроходцы отряда Москвитина в 1639 году, когда увидели здесь одинокую юрту старой эвенкийки Нельки, которая не только была гостеприимна, но и упросила земляков провести пришельцев короткой дорогой через Джугджур. С тех пор в «скасках» стало фигурировать урочище Нелькан.
Так или иначе, русские землепроходцы положили глаз на это место по пути из Якутска в Аян и обратно.

В марте 1818 года «якуцкой команды казачьему капралу Прокопию Новгородову» и «доброго поведения казаку Григорию Цыпандину» было предписано отправиться в урочище Нелькан и занять имеющиеся там строения — под магазин для «продажи кочующим тамошнего края тунгусам запасного провианта» (это была помощь царского правительства местным жителям, у которых из-за эпидемии сибирской язвы пали практически все олени).

В поселке казаки появились в июне 1818 года, и с тех пор там не замолкала русская речь. Долгое время село было важной перевалочной базой товаров. Да и само оно заметно развивалось. Первыми здесь обосновались крестьяне-старообрядцы из Забайкалья. Нелькан был местом, куда собирались на ежегодную ярмарку тунгусы, приезжали русские крестьяне, жившие по всему Аянскому тракту.
Вот, какие воспоминания о гостеприимном и хлебосольном поселке остались у Ивана Гончарова:

«…приехали в Нелькан и переправились через Маю, услыхали говор русских баб, мужиков… В Нелькане несколько юрт и несколько новеньких домиков. К нам навстречу вышли станционный смотритель и казак Малышев; один звал пить чай, другой — ужинать, и оба угостили прекрасно. За ужином были славные зеленые щи, языки и жареная утка. В доме, принадлежащем Американской компании, которая имеет здесь свой пакгауз с товарами (больше с бумажными и другими материями и тому подобными нужными для края предметами, которыми торговля идет порядочная), комната просторная, в окнах слюда вместо стекол: светло и, говорят, тепло. У смотрителя станции тоже чисто, просторно; к русским печам здесь прибавили якутские камины, или чувалы: от такого русско-якутского тепла, пожалуй, вопреки пословице, «заломит и кости».

А таким увидел Нелькан Владимир Клипель в середине 70-х годов прошлого века: «…желтые домики с шиферными крышами цепочками выстроились на крутом берегу красавицы реки, и весь он выглядел по-праздничному веселым, молодым, бодрым. Сразу было видно, что совхоз не жалеет денег на строительство, что хозяйство это перспективное и дела его идут в гору».

До сих пор это село сохранило цветущий вид. Самой нарядной и старой постройкой Нелькана является деревянная церковь, которая была возведена всем селом в 1915 году (а первый храм здесь поставили еще в 1862-м, но он сгорел). Любопытный факт: эту церковь можно назвать младшей сестрой московского храма Христа Спасителя, поскольку у них был один и тот же архитектор — Константин Тон.
По данным на 1 января 2015 года в Нелькане проживали 743 человека.
В окрестностях поселка начинаются Нельканские горы, чьи каменные столбы, рожденные причудливым выветриванием в течение миллионов лет, могут поспорить со знаменитыми Ленскими столбами. Десятки километров мы двигались по Мае, восхищаясь нерукотворной «выставкой скульптур».

Следующее селение по левому левом берегу — Джигда. Традиционно там жили оленеводы, охотники и рыбаки. Джигда ниже на тридцать километров по течению от Нелькана и там проживает 217 человек.

Место впадения Маймакана — второго по величине притока Маи — кроме широкой дельты известно и тем, что пятью километрами ниже на правом берегу Маи остались развалины деревни Хахар, рядом с которой нашли стоянку древнего человека. Вторая обнаружена в устье Улахан-Крестяха.

Ниже устья притока Ляки в Ципанде раньше был большой совхоз и станция обслуживания линии связи. Сейчас село пришло в упадок, тут живет одна семья, пытающаяся заниматься земледелием. Можно сказать, история, сделав круг, вернулась к началу, ведь в книге Гончарова Ципандинская описывается как станция, состоящая из бедной юрты без окон, которая работала только в теплое время года. За речкой Уэся-Уона на протяжении 5 км тянутся скалистые береговые обнажения. Живописные скульптурные изваяния, высотой до 150 метров, оккупировали правый берег. Здесь возвышаются столбы самых разных размеров и форм, стоящих отдельно и кучками: в виде полуразрушенных крепостей, арок, зубцов и разнообразных фигур.
Кроме того, здесь, между Ципандой и Селендой, открыты восемь мест с наскальными рисунками (писаницами), а выше села Ципанда есть памятники природы — карстовые пещеры, самой известной из которых является Абагы-Дже или Жилище черта. Мы заглянули в нее — там действительно жутковато.

Следующее поселение — Аим (от эвенкийского «сытый»), стоящее в устье одноименной реки. Река эта глинистая и, впадая, мутит Маю. Первое упоминание об этих местах относится к началу XIX века и связано, так же как и Нельканская история, с помощью тунгусам из-за массового падежа оленей. В 1818 году здесь открыли «хлебозапасные магазины» для поддержки населения. Запись об открытии такого магазина 1 августа 1818 года и считается днем основания Аима. По данным на 2015 год в Аиме проживало 190 человек.

Спустя восемь десятков километров в Маю врывается правый приток Юдома — река, почти не уступающая Мае по ширине и длине.
При впадении Юдомы очень хорошо заметна граница двух вод — майский поток чистый, а юдомский мутный. И совсем незаметна другая граница — Хабаровского края и Якутии. Разве что GPS тут сходит с ума, путаясь в разных временных поясах.
Чуть ниже устья притока сохранилось поселение Усть-Юдома, когда-то крупная перевалочная база экспедиций, золотоискателей и торговых караванов. Сейчас это несколько домиков да метеостанция. А когда-то это был крупный порт для барж и колесных пароходов. Остатки пирсов — укрепленные бревнами лиственниц и камнями берега — сохранились до наших времен.

Несколькими километрами ниже Усть-Юдомы, у впадения речки Ыччикыт, открывается гора Красивая. Словно высоченный слоеный торт, она сложена из разноцветных пород от основания до макушки. Изумительной красоты гора!
Следующий населенный пункт на левом берегу Маи — метеостанция Чабда в устье одноименного левого притока реки. У Маи берега на этом участке крутые. Чабда стоит на красивом высоком берегу, с которого открывается великолепный вид на окрестности. Трудно найти лучшее место на Мае для обелиска с барельефом Ивана Гончарова. Он и стоит тут вместе с двумя другими монументами — первым переселенцам и солдатам, не вернувшимся с Великой Отечественной.

По якутской земле Мая неторопливо и величаво течет по широкой, заполненной озерами долине. Часто встречаются обширные плесы и низкие берега, которые сложены из таких аккуратных прямоугольных обломков, словно их тесали человеческие руки. «Я опять целый день любовался на трех станциях природной каменной набережной из плитняка. — писал Иван Гончаров. — Ежели б такая была в Петербурге или другой столице, искусству нечего было бы прибавлять, разве чугунную решетку».

Чем ближе к устью, тем чаще встречаются охотничьи избы, порой вполне комфортабельные, и тем хуже становится рыбалка.
Напротив места впадения Маи в Алдан расположен поселок Усть-Мая, центр одноименного улуса Республики Саха (Якутия). К югу от него, в семи километрах, находятся самые старые в этих краях поселения: Петропавловское на левом берегу Алдана и Троицкое — на правом.

Резюмируя свое путешествие по реке, Иван Гончаров пишет: «Летом плавание по Мае — чудесная прогулка: острова, мысы, березняк, тальник, ельник — все это со всех сторон замыкает ваш горизонт; все живописно, игриво, недостает только сел, городов, деревень; но они будут — нет сомнения».
К сожалению, классик ошибся — населенных пунктов на реке с того момента заметно поубавилось. Однако, может быть, Гончаров заглянул в более отдаленное будущее?

Юдома — самый крупный правый приток Маи, длиной 764 километра, который является к тому же границей Хабаровского края и Якутии. Образуется при слиянии правого истока Ниткан и левого Авлия на южных склонах хребта Сунтар-Хаята, где сосредоточены основные ледники Северо-Востока России. Принимает 132 притока длиной более 10 километров. В бассейне площадью 43,7 тыс. км2 находится примерно 9000 водотоков и 5000 озер. Средний расход воды в нижнем течении равен 342 м3/с (объём стока 10,794 км3/год). Питание реки преимущественно дождевое и снеговое. Бассейн реки находится в зоне влажного умеренно тёплого климата, с суровой малоснежной зимой.

В верхнем течении река горная, изобилует перекатами, течет быстро. В среднем и нижнем — замедляется. Русло извилистое, на многих отрезках окруженное с обоих берегов высокими живописными скалами. В низовьях река имеет широкую пойму.
В водах ловятся таймень, сиг, ленок, щука, окунь.

В бассейне реки добывают золото. Наиболее крупный населённый пункт на берегу — поселок золотоискателей Югорёнок. Судоходна на нижних 270 км. По этому пути шла заброска обеих Камчатских экспедиций Витуса Беринга. Да и сегодня тут ходят баржи и суда для снабжения золотых приисков. На реке расположен пункт Юдомский Крест, который служил одной из важных перевалочных баз Охотского тракта.
Полагают, что название реки произошло от русского слова «едома» — «возвышенность», «небольшая гора».

«…Теперь мы шли на юго-восток, и более уверенно, чем в начале нашего путешествия. За холмистым предгорьем путь каравану преградили лобовые откосы Джугджура. Огибая их, мы наконец-то добрались до Маймакана. Дьявольская сила выносит поток из узкого ущелья. Грохот воды, рёв перекатов, стремительный бег и нескончаемое эхо у скал — такое осталось впечатление от этой реки…

Мы вступили в пределы больших гор. Кончилась высокоствольная лиственничная тайга, и с нею отстал гнус. На смену растительному покрову с вершин спустились потоки россыпей. Звериная тропа уводила нас внутрь загадочной щели, по дну которой кувыркался неуемный Маймакан».

В среднем и нижнем течении река полугорная, изобилующая перекатами.
В бассейне реки отсутствуют постоянные поселения, но есть базы старателей золотоносных месторождений. Кроме того река популярна среди рыбаков и сплавщиков.

Улья — река в Хабаровском крае, берущая исток на северо-восточном склоне хребта Джугджур и через 325 километров впадающая в Охотское море. Исходная форма названия реки скорее всего была Олей (от чукотского «береза») или Ульгэн (от юкагирского «трава»). Именно по ней первопроходец Иван Москвитин добрался до Ламы (Охотского моря).

Питание реки дождевое и снеговое. Площадь бассейна — 15 500 км². Покрывается льдом в октябре, вскрывается — в конце апреля.

Река протекает по безлюдной местности в четко выраженной долине, состоящей из осадочных пород самых причудливых форм и расцветок. Вот как описывает ее, повторивший путь Москвитина в 1989 году, журналист «Комсомольской правды» Леонид Репин («По остывшему следу. Документальные повести»):
«И вот, смотрю я на эти неприступные скалы с гребнями причудливых форм, напоминающие то рога динозавра, а то оперение хищной доисторической птицы — застывшей, превратившейся в камень, и думаю: а ведь они, те люди, по следу которых идем теперь мы, могли видеть все это…

Москвитинцы шли здесь, мимо порогов, встающих частоколом в кипении бешено бегущей воды, мимо поворотов-загадок, когда и предположить невозможно, что может открыться за ними… Они впитывали освежающее дыхание тех же ветров, что и мы, те же пряные запахи тайги, в которой затерялась эта река».

Улья серьезная река для сплава, недаром в одной из «скасок» первопроходцев замечено: «…вельми быстра и убойных мест на ней много».

Особенно опасным считается каньон в среднем течении реки с каскадом порогов и водопадов. В этом месте река, зажатая между скал, падает с 12-метровой высоты. Единственный способ преодолеть этот участок — обнести лодки и вещи по суше.
Именно тут споткнулись казаки-первопроходцы. В «скаске» Колобова упоминается, что восемь дней москвитинцы шли вниз по течению на струге, а затем почему-то срубили ладью. Ответ прост: дошли до водопада, бросили там свое суденышко (или пустили его самосплавом на авось и оно разбилось в щепки), а сами пешком прошли левым берегом вниз и там построили ладью.

На выходе из каньона, в полутора километрах ниже водопада, на правому берегу, стоит большой крест в память о геологе Юлии Гамалее. В 1983 году он погиб тут на своей лодке в водопаде…

Заметным местом на Улье является скала Коготь дьявола. В этих местах, ниже водопада, вертолетчики высаживают сплавщиков.

Само впадение реки в Охотское море — зрелище волнительное и незабываемое.
«Сильный поток Ульи с разбегу врывается во владения моря. Слева — длинная, километра в три, песчано-галечная коса, постепенно, сходящая на нет, но под морскими волнами еще существующая. Я вижу, как основания волн тормозятся на ней, спотыкаются в своем стремительном беге об эту твердыню земли, а гребни их, продолжая движение, рушатся, разбиваются на берегу, взметывая на ветер пышные султаны пены и брызг.

Вечное зрелище… Внушительное и впечатляющее… Вот здесь, в единении реки с океаном, ничего в сущности, не изменилось и за тысячу лет…»
(Л. Репин, «По остывшему следу. Документальные повести»).