София Позднякова: «Когда встал вопрос отъезда с мужем в США, я выбрала страну и папу»

В этой семье олимпийских чемпионов уже два поколения. Станислав Поздняков выигрывал «золото» в Барселоне-1992, дважды в Атланте-1996 и Сиднее-2002. А потом уже в ранге президента Олимпийского комитета России в Токио-2020 с трибуны смотрел, как его дочь София Позднякова брала два своих олимпийских титула. 27 сентября Станиславу Алексеевичу исполняется 50 лет. А София Позднякова поздравляет его на страницах «КП». Мы, конечно же, к поздравлениям присоединяемся!

«Папа и дома бывает начальником»

— София, вы помните момент, когда осознали, что ваш папа – знаменитость?

— Как таковой момент нет. Но я помню, что про папу всегда говорили. Когда я была маленькой, мама работала в спортшколе, где проводились соревнования, я все время находилась в этой фехтовальной тусовке. Когда папа приходил в зал, к нему всегда было повышенное внимание. Везде висели его фотографии, дома было много кубков. Я всегда знала, что папа представляет что-то большое и значимое. Уже потом, когда стал проявляться интерес к фехтованию, пришло понимание, что он очень высокого уровня спортсмен, человек, который вдохновляет многих, не только фехтовальщиков.

— И каково вам было жить в доме с наградами, медалями, кубками? Как в музее?

— Родители переехали в Москву в 2015 году. И многие свои награды папа подарил Центру фехтования, который недавно был построен в Новосибирске. А из детства мне запомнился один огромный кубок, с небольшим углублением. Мы с сестрой использовали его как табурет — сидели, играли с ним. И все время в доме были какие-то сувениры с турниров, игрушки-талисманы, все шло в ход.

— Станислава Позднякова мы помним с саблей, мы знаем как президента ОКР. А какой он папа?

— Справедливый, сильный, целеустремленный, упорный. А ещё честный, добрый и любящий. Может быть, последовательность не в плане значимости расставлена. Он то как папа-начальник, то папа, который папа дома. И в то же время он профессиональный спортсмен, поэтому в моей голове это все переплетается. И создается образ сильного человека, который много добился  в спортивной карьере и продолжает свою работу в сфере спорта. Но в первую очередь, это мой папа, которым я горжусь, восхищаюсь, который для меня всегда был примером и остается им же.

— Папа-начальник – про это подробнее. Он дома тоже начальник?

— Он глава семьи, он может иногда что-то чуть пожестче сказать, чтобы до всех дошло. Но дома, образно говоря, он в костюме не ходит. И разговаривает немножко не так, как в официальных форматах. Дома папа более открытый, веселый.

«Всегда хотелось быть самостоятельной, выделяться не за счет его заслуг» 

— Что вам больше всего нравится в вашем папе?

— Нравится его интерес к жизни, к чему-то новому. После окончания спортивной карьеры он увлекся альпинизмом, походами в горы. Раньше я не очень понимала, что за удовольствие от хождения в горы с тяжелым рюкзаком, в совсем не комфортных условиях. А сейчас понимаю. Он максималист по жизни. Ему хотелось после завершения карьеры продолжить что-то преодолевать, к чему-то стремиться. Причём обязательно вверх. И он в этом хобби нашел себя. Эта черта больше всего вдохновляет.

Не совсем нравится то, что он постоянно работает. У нас мало времени видеться. Но оно все равно есть. Мы все занятые люди, и я тренируюсь, мой график не всегда совпадает с его. Хотелось бы больше времени проводить с близкими, со своей семьей.

— Кажется, папа вас не очень тащил в фехтование?

— Такого вообще не было. И никто меня не заставлял. По крайней мере, мне так кажется. Да, меня приводили в зал, я смотрела соревнования, часто там находилась. В какой-то момент предложили попробовать, у меня пошло. Не было такого, что все, вот тебе десять лет исполнилось, пойдем фехтовать. Всегда было право выбора. Я многими видами спорта занималась до фехтования. Это было мое добровольное решение.

— Говорили, что вы в фехтовании – папина дочка?

— Да, такие разговоры иногда доставляли дискомфорт. Но, наверное, они были неизбежны. Для самой себя, мне казалось, что я должна тоже все выигрывать, у меня же папа такой молодец, я тоже должна быть обязательно везде первая. Да и по характеру я тоже максималистка. Все всегда знали, кто я, кто мои родители. Это придавало определенный оттенок отношениям с ребятами, с судьями, с тренерами. Но в целом, ещё и поэтому тоже, я стремилась быть самостоятельной личностью. Всегда хотелось выделяться не за счет папиных заслуг, а своими собственными достижениями. Кажется, неплохо с этим справилась.

«Мы с отцом никогда не фехтовали друг против друга»

— Помните первую фехтовальную похвалу со стороны отца?

— Папа раза три в моей профессиональной карьере присылал конкретные сообщения. При поражениях это были слова поддержки, при победах — поздравления. Писал: я тобой горжусь. Эти его слова лучше любой медали. Не было такого, чтобы я гналась за его одобрением, но те несколько сообщений остались у меня в памяти. Я до сих пор храню их в заметках в телефоне.

— Вы когда-нибудь фехтовали друг против друга?

— Даже идеи такой не возникало. Когда я переехала в Москву, часто тренировалась в мужском коллективе, спарринг-партнеры были в основном мальчики. А с папой мы это никогда не обсуждали.

— Помните первый серьезный разговор с отцом, когда он стал в вас видеть коллегу?

— У нас всегда было так, если я приезжаю с соревнований или прихожу с тренировки и хочу поговорить о фехтовании, мы общаемся, что-то обсуждаем. Если я не в настроении, у меня что-то не получилось, я проиграла бой и говорить об этом не хочу, то никогда меня никто не вынуждал вести беседы. В этом плане большая благодарность моим родителям, которые не давили и не мучали расспросами.

Когда мне исполнилось 14, попала первый раз в молодежную сборную команду, после этого мы стали обсуждать какие-то бои, приемы, что-то он мне подсказывал. Но опять же, только с моей подачи. Если мне это нужно было, я обращалась. Если нет – никогда не было такого, что: садись, я тебя научу, расскажу, как фехтовать.

«На Олимпиаде, когда был страх, он сказал — иди и атакуй»

— Самый ценный совет от отца?

— Олимпиада, стресс и страх, волнение… И тогда папа сказал мне больше атаковать, потому что это в принципе моя преобладающая сторона в фехтовании. В обороне не всегда хорошо получается. Он настойчиво рекомендовал мне двигаться только вперед. Может быть, я его услышала, может быть, в себя поверила, может, еще что-то. Но в принципе в целом я так и провела тот день. В атакующей манере.

— То момент, когда ваш папа поздравлял с победой — для многих самый трогательный на Олимпиаде.

— Я помню что-то, но очень смутно. Все воспоминания — по видео. И как он меня обнимал, и что он меня затащил на эту трибуну, поднял. Мне казалось, я вешу немало, уже давно он меня на руках не таскал. Было очень приятно. В первую очередь, я даже больше не про себя думала, что я такая молодец, что я воплотила свою мечту. Мне было приятно смотреть на него, слышать маму, своих близких, которые мною гордились, знали, какой путь я прошла к этой медали.

— Станислав Алексеевич как-то изменился после того, как возглавил Олимпийский комитет?

— Мы с ним как-то обсуждали его работу. Он сказал: я узнал, что спорт – это не только про фехтование или про любую другую отдельно взятую дисциплину. Все гораздо шире. У каждой федерации свои потребности, запросы, проблемы. Всем хочется помочь, чтобы все гармонично существовали. Он стал по-другому смотреть на спорт в целом. И стал более занятым.

— Как ваш отец переживает то, что происходит вокруг российского спорта?

— Ищет какие-то альтернативы, постоянно работает над тем, чтобы находить пути выхода из ситуации. Я понимаю, как ему непросто. Но он пытается сделать все возможное для спорта в стране, развивать его, открывать новые векторы. Говорят, после любой темной ночи наступает рассвет. Все мы верим, что рано или поздно какие-то перспективы дальнейшего развития в спорте будут найдены, и мы пойдем только вперед и вверх.

— У вас был выбор – уехать с мужем в Америку или остаться в родной стране с папой?

— Да, так и было. Для меня семья очень много значит. Меня так воспитали. Мои родители очень много для меня сделали, всегда меня поддерживали. Может быть, я где-то с ними была не согласна, но это момент, когда ты споришь с мамой, а потом она почему-то оказывается права. Не могу сказать, что здесь был какой-то спор или конфликт. Я была самостоятельна в принятии этого решения, это все же моя жизнь. Но решила, что моя семья для меня важнее. Плюс я просто не представляю переезд в другую страну. И до сих пор так. Временно пожить – да. Но переезд – нет. Я Родину люблю, хочу сделать для неё еще многое. Так что ни разу не пожалела о принятом решении.

«Папа сказал нам: подарите мне любовь»

— Как будете отмечать юбилей?

— Я буду отмечать его на сборе. У меня тренировочный процесс. Так что порадую папу звонком и подарком.

— Какие запоминающиеся подарки делали ему раньше?

— Мне запомнился наш прошлогодний. Папу вообще сложно чем-то удивить. Он всегда добивается того, чего хочет, если сильно этого желает. В прошлом году обсуждали с ним этот вопрос до дня рождения. Он попросил подарить ему любовь. Я говорю: хорошо, подумаем. И мы с сестрой подарили ему поход в ресторан — всей семьей. Я ему сказала: ты нас очень любишь, мы тебя тоже, хотим быть вместе, вот мы тебе и дарим свою любовь. А ты покормишь нас заодно! (смеется)

— Главное ваше пожелание папе в юбилей.

— Стойкости духа и выдержки в непростое для всех нас время. И прекрасного настроения. Потому что без него далеко не уедешь. Это я по себе знаю. Желаю папе на этом оптимизме, на силе духа, уверенности в себе двигаться дальше и дальше. И, конечно же, здоровья! Это самый ценный и важный ресурс, который в любое время будет необходим.