— Вы знаете, когда каждый день видишь человека, не приходит в голову его расспрашивать, — вздыхает Мирзолих Сагатов, тренер по боксу. — И потом, я же младший, неудобно было. Теперь уже поздно…
Андрея Борзенко в Ташкенте многие помнят. Его пациенты (после войны он стал хирургом) и его ученики (он тренировал боксеров), его дети, конечно.
Но ни с кем Андрей Андреевич не говорил ни про плен, ни про Бухенвальд, но ни бои на ринге в одном из страшнейших концлагерей, созданных фашистами.
А ведь история невероятная. Там, где каждый день людей гоняли на каторжный труд, где постоянно дымили трубы крематория, Борзенко боксировал. С кем? Как?
О Борзенко писали, да. В основном после его смерти. По фактуре в этих текстах не богато. Попал в плен, бежал, оказался в Бухенвальде, провел 80 боев, во всех победил, потом вернулся в Ташкент, как умер неизвестно…
Конечно, и этих фактов хватит, чтобы домыслить, достроить героическую биографию. Но мы не будем домысливать, попробуем разобраться. Тем более, что корреспонденту «КП» удалось побывать в Ташкенте на премьере фильма «Борзенко: Ринг за колючей проволокой» (фильм доступен в онлайн-кинотеатре Premier), посетить могилу героя, поговорить с теми, кто лично его знал.
Как узнали о Борзенко?
Героический образ Андрея Борзенко создал в своей книге «Ринг за колючей проволокой» (1961) Георгий Свиридов, писатель и первый руководитель федерации бокса СССР. Книга не столько о боксере, сколько об антифашистском подполье, о том, как советские пленные занимались подрывной работой, выживали сами, помогали выживать другим, боролись с предателями, общались с узниками из других стран. Готовили восстание. Герой книги Андрей Бурзенко (в тексте так) вынужден выходить на ринг, чтобы прекратить избиение беззащитных товарищей и дать возможность подпольщикам собирать и испытывать оружие. Про бокс в книге совсем немного. Ни слова про количество боев. Есть описание трех поединков. Имена соперников, похоже, выдуманы.
Свиридов лично знал Борзенко, общался с ним. Рассказывал, что впервые обратил на него внимание в 1947 году. Советский боксер предельно жестко, даже жестоко, обрабатывал на ринге немца по имени Гельмут. Объяснение непереносимости всего немецкого — лагерь Бухенвальд.
— Мы были как-то на соревнованиях в Прибалтике, — рассказывает Мирзолих Сагатов. — Борзенко приехал в качестве судьи. И вот мимо нас проходит немецкая делегация. Борзенко остановился и что-то злое им сказал по-немецки. Не переносил он их речь.
О советских военнопленных, об узниках концлагерей стали много говорить через несколько лет после войны. Создавались комитеты, писались книги. Зверства фашистов описывались и документировались.
Но перед Свиридовым стояла сложная задача. С одной стороны рассказать про подвиг боксера, с другой объяснить бдительной цензуре и бескомпромиссному советскому читателю, чего это наш спортсмен выступал на потеху фашистам. Свиридов с задачей справился и создал канонический образ Борзенко. По этой книге, кстати, и снят фильм «Борзенко: Ринг за колючей проволокой». И, несмотря на очевидные художественные преувеличения и «широкие мазки», книга очень правильная по отношению к мужественным узникам. И по непримиримому отношению к фашистским палачам и их приспешникам.
Каким был Бухенвальд?
Конечно, советская военная литература фашистам ни одного шанса на человечность не оставляла. И правильно, не было там никакой человечности. Но зато были и зверская рациональность, и маниакальная любовь к порядку, и постоянное желание выдать ужас за норму.
— Отец говорил, — рассказывает Андрей Борзенко-младший, сын героя, — что немцы очень следили за чистотой. Если надо и мыло выдадут, и бритву. Но и расстреляют с удовольствием.
Впрочем, борьба за гигиену тоже была пыткой. Вот что пишет один из первых исследователей немецких лагерей Василий Красноперов в книге «Подпольщики Бухенвальда»:
«В лагере иногда производилась санобработка. Но она превращалась в издевательство. Вновь прибывшие пленные подвергались так называемому «бухенвальдскому омовению». После небольших формальностей в комендатуре заключенного вели к бассейну и заставляли нырять в воду, разбавленную карболкой. Кто не решался принять такую ванну, того силой швыряли в бассейн».
Лагерь в Бухенвальде фашисты создали в 1937 году, и просуществовал он до весны 1945 го, когда интернациональные бригады антифашистов, во главе с советским комитетом, подняли восстание, окончившееся успехом.
Всего за эти годы в бараках побывало более 250 тысяч человек, 56 тысяч из них погибли. 25 тысяч узников — это советские люди, и тут статистика еще страшнее. Немцы погубили 20 тысяч наших соотечественников, то есть выжил лишь один из пяти. Лагерь считался «трудовым», его узники рассматривались как бесплатная рабочая сила. Были еще и лагеря смерти, которые работали на массовое уничтожение людей. А одном Освенциме (Аушвиц) погибло полтора миллиона человек (!).
Именно в стенах Бухенвальда появились истории про жену коменданта Коха Ильзу, которая любила абажуры, кошельки и прочие поделки из человеческой кожи. Борцы за историческую справедливость любят говорить, что во время процесса над Ильзой Кох этот факт доказать не удалось. Но, во-первых, нет дыма без огня, а во-вторых, и доказанных фактов о «бухенвальдской ведьме» хватило на пожизненное заключение. В 1967 году она повесилась а собственной камере. Мужа ее, кстати, сами фашисты расстреляли в 1945-м за воровство и жестокость, что красноречиво характеризует эту семейку.
Узники Бухенвальда работали по 12-14 ежедневно часов в день на каменоломнях и на заводах. Особые права были предоставлены немецким уголовникам, которые безнаказанно терроризировали «политических». Отпор бандитам дали советские военнопленные, которые объявили им собственную войну. В огромном лагере всегда была возможность убить человека.
Паек заключенного — 150 эрзац-хлеба (55 % ржи, 25 % пшеницы и 20 % картофельного порошка). Это от силы 800 калорий, при тяжелейших нагрузках. Люди опухали от голода, превращаясь в ходячие скелеты.
В лагере проходили медицинские испытания, узников использовали для бесчеловечных экспериментом и опытов. Искали лекарства от тифа, туберкулеза, ожогов.
Откуда бокс?
Бухенвальд это огромный лагерь, где постоянно находилось 60-80 тысяч человек. Как ни жутко это звучит, но даже в этих нечеловеческих условиях люди выстаивали быт. В воспоминаниях советских узников эта тема почти не затрагивалась. Отчасти потому, что у читателей могло возникнуть ложное чувство «нормальности» того, что там происходило, отчасти из-за разного отношения к заключенным. Представители Франции, Голландии, Греции имели возможность, например, получать посылки от родственников. Правда, охранники и их помощники «капо» охотно эти посылки присваивали себе. При лагере существовал публичный дом, который посещали сотрудники лагеря. Женщины, которые вынуждены были заниматься секс-услугами тоже заключенные, и этот факт пополнил длинный список преступлений режима.
Узников посещали представители «Красного креста», передавали еду, одежду. Но все это тоже до них редко доходило. Вот как описывает визит представителей благотворителей в лагерь Георгий Свиридов. Художественно, но отношение показывает:
«В полдень пришла делегация: двое мужчин и четыре дамы. Мужчины гладко выбритые, полные, в черных костюмах, поверх которых небрежно накинуты белые халаты. Дамы — в коротких модных платьях. Делегация, сопровождаемая майором Говеном, неторопливо прошлась по больнице. В каждой палате одна из женщин, высокая, седая, раздавала больным черные крестики с рельефным изображением распятого Христа.
— И в смятении душевном и в муках телесных пусть всегда с вами будет образ Спасителя…
Когда рука с черным крестиком протянулась к Андрею, боксер вежливо отказался:
— Мадам, я атеист.
Дама быстро отдернула руку. Растерянно посмотрела на Бурзенко. Вздохнула и, порывшись в своей сумке, достала маленькую плоскую коробочку:
— Это тоже успокаивает нервы.
… Вытащив из кармана плоскую желтую коробочку, Андрей прочел надпись: «Made in U.S.A.» — «Сделано в Америке»… Открыл крышку. На ладонь высыпались мелкие блестящие конфеты, похожие на русскую карамель «подушечки».
Бурзенко нетерпеливо сунул карамель в рот. Но его ждало разочарование: конфета оказалась тягучей резинкой… «Жевательная», — определил Андрей. Ему захотелось догнать сердобольную даму и швырнуть ей коробочку».
«Нормальная жизнь» в лагере
Фашисты годами жили в лагере и создавали себе «нормальную жизнь» при помощи заключенных. Узников заставляли петь, у Ильзы Кох был собственный зверинец. Палачи даже придумали гимн лагеря и заставляли его исполнять на построениях.
Вот какие воспоминания оставил немец Герберт Зандберг, бывший узник Бухенвальда:
«Узников, тащивших в гору тяжелые платформы, груженные камнем и строительными материалами, называли «поющими лошадьми». По команде гитлеровцев они должны были при этой каторжной нагрузке распевать: «Бухенвальд — судьба моя, вовек мне не забыть тебя…»… Бывало, что эсэсовец ради забавы сорвет у заключенного шапку с головы, закинет ее в лес и прикажет побежать за ней. Для этого несчастному нужно было пройти через цепь конвоиров, и первый же эсэсовец пристреливал его. А если он не побежит за шапкой, его зверски изобьют и доложат по начальству, что он не повиновался приказу. В любом случае — верная смерть. В то время эсэсовцы получали за каждого застреленного «при попытке к бегству» премию — три дня отпуска и десять марок деньгами. Для «серых дьяволов» это было заманчивым дополнительным заработком».
Аккуратные немцы имели анкеты на каждого заключенного, знали кто кем был по профессии. Вычисляли спортсменов, боксеров. Устраивали поединки. Про бои в Бухенвальде известно крайне мало. По большому счету только из книги Свиридова. Подпольщики в своих воспоминаниях об этом не рассказывают. Сам Борзенко тоже никаких свидетельств, кроме самого факта боев, не оставил. Ясно, что пленные воспринимали необходимость драться для развлечения мучителей издевательством, стеснялись этого. Но под угрозой расправы чего только не сделаешь. Предположить как это было в Бухенвальде, можно на примере Освенцима. Несколько боксеров, участвовавших в тамошних боях, выжили и оставили воспоминания.
Победа или смерть
В 1989 году в США был снят фильм «Триумф духа», в основу которого легла биография Саламо Аруха (1923-2009). Боксер еврейского происхождения жил в Салониках, стал чемпионом Греции и Балкан, а в 1943 году, после оккупации Греции попал в Освенцим. Указал в анкете, что занимался боксом. Фашистский офицер Ганс сразу выпустили его на ринг против других высокого боксера из Чехословакии.
Вот как вспоминал тот бой Арух в интервью «Нью-Йорк таймс»:
«Мне пришлось поднять глаза, поэтому я ударил его в живот, и он согнулся, как верблюд». «Ганс говорит: «Ты молодец, ты молодец».
По воспоминаниям Саламо Оруха он дрался два-три раза в неделю до освобождения, провел 210 боев, победив в 208. Еще два закончились вничью. По словам Аруха, поединки проходили в три раунда.
В 2020 году в Польше сняли фильм «Чемпион из Освенцима» про польского боксера Тадеуша Петшиковски (1917-1991). Он находился в лагере смерти с 1941 по 1943 год и провел больше 40 боев, проиграв голландцу Леену Саедерсу. Причем бился и с немцами, работавшими в лагере.
Историю Петшиковски внимательно изучал директор музея истории Второй мировой войны в Гданьске Кароль Навроцкий. Вот что он сказал в интервью польскому изданию:
«Я хотел бы отметить, что, хотя мы сейчас заинтригованы историей бокса в концентрационных лагерях, эти соревнования являются доказательством абсолютного варварства людей, которые строили и содержали эти лагеря. Тадеушу приходилось драться с другими заключенными, многие из которых были его соотечественниками, за объедки. Это был его шанс на выживание. Но мне нравится думать, что эти бои были как вливание надежды в место, где надежды нет».
Еще один спортсмен из Греции Яаков Разон (1921 -1997) тоже был узником Освенцима. Он рассказывал, что бои проходили до того момента, пока немцы не говорили хватит. А проигравшего расстреливали.
Польский боксер Антони Чортек провел в Освенциме 15 боев. О деталях его биографы не распространяются. Но удивительно, что Чортек был чемпионом Польши и до войны (1934, 1938 и 1939) и после (1949).
Что мы знаем Борзенко?
Андрей Андреевич Борзенко родился в Ташкенте в 1920 году и занимался боксом в секции Сиднея Джаксона. Джаксон (или Джексон, 1886-1966) родился в Нью-Йорке, боксировал, а еще до революции попал в Российскую империю. И стал одним из основоположников советской школы бокса.
— Андрей был человеком несгибаемой воли, — вспоминает дочь тренера Паина Сиднеевна, которая была хорошо знакома с Борзенко. — Он выходил на ринг больным, израненным и голодным, но побеждал. Потому что владел тактикой боя.
Борзенко тактикой владел блестяще и дважды (1938 и 1939) становился чемпионом Узбекской ССР. Впрочем, в федерации бокса Узбекистана найти протоколы тех чемпионатов пока не смогли.
Спортсмена призвали в армию в 1940 году. В 1941 попал в плен, находился в лагере под Дрезденом, бежал, но был пойман и отправлен в Бухенвальд. В Бухенвальде Борзенко находился до освобождения лагеря в 1945 году. Об этих годах известно мало. Сын Борзенко, тоже Андрей Андреевич, вспоминает:
— Отец рассказывал, что у них был засланный в лагерь разведчик по фамилии Власов. Так вот пока его несколько дней немцы допрашивали, они, поенные, берегли его пайку. Голодные люди не покушались на еду товарища.
После лагеря, по словам сына, Борзенко служил в СМЕРШ. Утверждение, что после Бухенвальда ему пришлось пройти и сталинские лагеря для бывших военнопленных, сын боксера отвергает: «Не было этого. Правда, бабушка рассказывала, что перед смертью Сталина отца вызывали на допрос, но отпустили».
— Мы все мечтали стать врачами, — рассказывает Паина Сиднеевна Джаксон. — Андрей дружил с моим братом Львом, они первые поступили, а потом и я.
Всю жизнь, до самой смерти в 1993 году, Андрей Андреевич Борзенко работал хирургом в ташкентской больнице номер 6.
Выступать на ринге Борзенко закончил — болели изъеденные язвами ноги, он заметно хромал. Но все же успел стать чемпионом родного Ташкента в 1947 году. Потом работал тренером, его часто приглашали в качестве судьи на соревнования по всему Союзу. В 1978 году в СССР, и в Ташкент в частности, по приглашению Брежнева приезжал Мухаммед Али. Но пересекался ли с ним Борзенко история умалчивает.
Андрей Борзенко был женат, его дети Андрей и Ольга и сейчас живут в Ташкенте, у героя шестеро внуков.
Но за все годы никто так и не расспросил Андрея Андреевича о страшных годах в Бухенвальде.
— Мама узнала об том, что он боксировал в Бухенвальде только после выхода книги, да и потом отец ничего не рассказывал, — вспоминает дочь Борзенко Ольга.
Обычно такие истории принято заканчивать призывом к кинематографистам снять художественный фильм, раз уж появился документальный. Но сейчас хочется воздержаться. Все что будет в кино — заведомая ложь. Правда, в которой героизм перемешан со страшными компромиссами, где беспомощность узников и садизм надзирателей не оставляли следа от человеческого достоинства, где борьба за выживание и отсутствие надежды превращали людей в тени, слишком сложна, слишком ужасна. Может и прав был Андрей Андреевич, который похоронил эту правду в себе. И при этом нашел силы прожить хорошую жизнь после войны, работать, любить и воспитывать детей.