Боксер Артур Бетербиев – самый сейчас популярный спортсмен страны. Непобежденный чемпион IBF, WBC, WBO с сумасшедшей статистикой – 18 боев, 18 побед, 18 нокаутов. После каждого своего поединка Артур обязательно прилетает домой. Вот и после победы над Джо Смитом Бетербиев добрался до России. И, оказавшись в Москве, заглянул в редакцию КП и студию Радио КП, чтобы рассказать:
- Почему не читает прогнозов и не смотрит букмекерские коэффициенты на свои бои
- Почему у него нет друзей среди соперников
- Как он получил прозвище Волк
- В каких моментах не признается, что он – Артур Бетербиев
- Почему у него остался осадок после боя со Смитом
- Что с объединительным боем с Биволом
- Хочет ли он драться с Усиком
«18 нокаутов? Я говорю, что мне 18 раз повезло»
— 18 боев – 18 побед, 18 нокаутов. Правда, что для вас выиграть нокаутом принципиально?
— Кто такое сказал? На самом деле это не так. А то, что 18 нокаутов, я это называю, что мне повезло 18 раз.
— Нет-нет, я в лотерею не играю. Но в боксе так и есть. Я вкладываю в слово «повезло» много всего. Туда входят и тренировки, и подготовка, и так судьбой уготовано, что я должен был выиграть. Я много чего вкладываю в это «повезло».
— Берем ваш свежий бой со Смитом. Многие говорили: «В первых раундах Артур его положит», и у букмекеров были соответствующие коэффициенты. А вы говорите «повезло»
— Никогда не смотрю эти прогнозы перед боями, и ничего не читаю. Во-первых, это мнение каких-то людей, они могут и ошибаться. А во-вторых, это может сыграть со мной злую шутку. Прогнозы – это работа букмекеров и комментаторов. Моя работа – в лагере подготовки.
— У разных боксеров есть свое самое нелюбимое время в кемпах. Кто-то не любит первые дни, когда надо втягиваться в работу, кто-то не любит последние дни, потому что на нервах. У вас есть какой-то период подготовки в лагере самый для вас неприятный?
— Если все без травм, хорошо идет, то нет таких периодов. Весь лагерь в удовольствие. Но если какая-то травма тебя беспокоит, переживаешь, боишься, что придется отменить. Так тоже приходилось готовиться. Но все, что нас не убивает, делает сильнее.
«Среди соперников нет друзей»
— И все-таки 18 побед и 18 нокаутов – в этом есть какая-то бескомпромиссность. Вы в жизни тоже такой бескомпромиссный? У вас тоже нет полутонов? Тоже только «да» и «нет»?
— Так и есть. Например, я не могу так льстить человеку, если я к нему хорошо не отношусь. Но я в жизни более нормальный человек, чем на ринге. Нехорошо, если я и в жизни буду таким же, как в боксе.
— У вас среди соперников есть друзья?
— До боя – нет. Есть много моментов, когда соперник хочет тебя задобрить, обмануть, расслабить. Стратегии бывают разные. Когда ты начинаешь готовиться к бою, когда даешь интервью — ты уже играешь. Ты стараешься их повести по неправильной дороге, дать неверное направление. Поэтому я не верю, когда соперник с тобой слишком вежливый. Я это отвергаю, я не понимаю дружбу соперников. Как такое может быть?! Он же завтра со мной будет биться и постарается меня бить как можно сильнее и больнее. Так же, как и я его. Поэтому до боя никаких разговоров о дружбе. После боя – пожалуйста, мы работу свою сделали. Я ему желаю здоровья.
— Здоровый трэш-ток я приветствую. Как-то в Чикаго у меня бой был с Александром Джонсом. Мы за пару дней до боя, вес делаем, нам не очень весело уже. Пресс-конференция. Он выходит, я такой сижу спокойно. Он говорит: «Я – Александр Великий, я пришел победить!». Я тогда: «Ну, если он – Александр Великий, то я – король Артур, я тоже пришел победить». Рассмешил всех. А потом паузу сделал, и говорю: «Насчет короля Артура я пошутил, но то, что я пришел победить, это – правда». Нормальный разговор перед боем. Но не люблю я просто так болтать. Я тоже умею разные вещи говорить. Но не считаю нужным это делать.
— Это всегда экспромт? Или вы можете придумать заранее то, что вы скажете?
— Когда я учился в училище, по телевизору была реклама с волком и поросятами. Волк там говорит: «Я страшный, страшный серый волк, я в поросятах знаю толк». Тоже треш-ток получался. Хотя мы не едим свинину, но звучало интересно. И в училище, когда меня видели, сразу так говорили.
— Ваше прозвище «Волк» оттуда?
— Скорее всего, да. Там меня как раз и называли Волком.
«Когда меня узнают, я говорю, что обознались – я не Артур Бетербиев»
— Когда вы перешли в профессионалы, вы любительский спорт продолжаете смотреть? Олимпийские игры?
— Я вообще не слежу за боксом. Ни за профессиональным, ни за любительским.
— Да ладно!
— И про UFC вас не надо спрашивать?
— Тем более не смотрю.
— Полгода назад у нас на этом месте сидел теннисист Андрей Рублев. Он сказал почти такую же фразу: «Я вообще не смотрю теннис!».
— Я кстати играю в сквош, и в теннис играю. Мы так отвлекаемся от бокса. И это развивает координацию. А бокс – это у меня как работа. Когда вы с утра приходите на работу, вы уходите домой, в не работаете дома, вы уже отработали. Я так же отношусь к боксу, сейчас, по крайней мере. Поначалу я был фанатом бокса, я очень хотел стать олимпийским чемпионом. Наверное, это меня и привело к бокс.
— Но все-таки, кто был боксером вашей мечты?
— Мухаммед Али. Хотя я не фанат бокса. Я приведу пример, что такое фанат. Мы из Америки приглашаем тренера Джона Скалли. Вот он — реальный фанат бокса и фанат Мухаммеда Али. Он сам был профессиональным боксером. Когда он готовился к боям, он в голове переключался, типа он — Мухаммед Али. И он каждый миг взвешивал, как сейчас Мухаммед Али будет боксировать с этим человеком. Я в шоке от этого человека!
— В свободное время я хожу в кинотеатры. Погулять можно, на велике покататься. Про сквош уже говорил. В шашки могу поиграть.
— Вы едете на велосипеде, бывает, что люди застывают и смотрят – это же Бетербиев?!
— На велосипеде – нет. Тяжело же подумать, что боксер на велике катается. Но когда хожу, бывает, узнают: о, ты Артур? Я очень часто говорю, что нет, я не Артур, вы меня спутали.
— Почему?
— Смущаюсь. Я вообще не испытываю никакого наслаждения от публичности. Если просят сфотографироваться, я соглашаюсь. Если человек просит, если ему это нужно, он от этого получает какое-то удовольствие, мне не жалко.
«Я попросил убрать музыку в зале. Бокс – это работа, там тоже нужна концентрация»
— Нет. Когда я приехал в Монреаль, у нас в зале всегда играла музыка. У нас там пара колумбийцев есть, у них такая музыка – барабаны, шум… После этого голова болит. Я не знаю, как можно такое слушать! Музыка должна быть музыкой. Когда я пришел, они там серьезные ребята, в топ-10 входят, я не мог ничего говорить. Но я попросил тренера – пусть один раз в неделю не будет музыки, когда я тренируюсь. И пошло-пошло, и вот сейчас в зале у нас нет музыки.
— И как колумбийцы к этому отнеслись?
— Все пришли к тому, что нельзя тренироваться с музыкой. Если бы вы приходили работать, а рядом с вами все время играла громкая музыка? Надо же сконцентрироваться, выполнить какую-то работу без ошибок. У нас в зале та же работа. Сейчас тренер полностью убрал музыку. Даже следа от музыки нет. Я вам серьезно говорю. Да, некоторым музыка помогает. О, чуть-чуть взбодриться. Я их тоже хорошо понимаю. Но получается же эффект привыкания. А потом вам выходить на бой. Но смотрите, в бою только на перерывах включают музыку. Когда перерыв заканчивается, уходит музыка. И что делать тебе? У тебя же бодряк ушел вместе с музыкой?
Во время боя в Нью-Йорке мне с трибун кричали нецензурно. Осадок остался
— Вы слышите, когда трибуны вам что-то кричат во время боя? Вас это бодрит? Провоцирует?
— Никогда не прислушивался. Но вот сейчас, в Нью-Йорке, со мной произошла неприятная история. Я должен был выходить на бой, и меня остановили: подожди, когда твоя музыка начнется, ты пойдешь на ринг. Я стою, жду. И там как начали кричать в мою сторону нецензурно. Я был удивлен. Думаю: не было же такого никогда! Я с американцами несколько раз боксировал в Нью-Йорке, в Чикаго, в Америке в других штатах, но никто не оскорблял меня. И чего-то меня как-то задело… Потом я перезарядился, убрал эмоции в сторонку, и пошел на бой. Бой прошел хорошо, все равно осадок остался. Теперь я помню это.
— Вы выходили на последний на данный момент бой с флагом Канады. Это было пожелание организаторов?
— Это было самое важное условие, что бой состоится. Без этого не было бы боя. Это была вынужденная мера. В сегодняшней ситуации они просто не дали бы мне боксировать.
— А были крики на русском языке в зале в этой бою?
— Впервые?
— Да. Когда я заходил, скандировали: USA! USA! Такого тоже не было никогда. Я во всяком случае никогда не видел. Я раза четыре боксировал в Америке, я никогда не слышал такого. Может, это относится к сегодняшней ситуации в мире.
«По поводу Бивола я уже сказал – вперед»
— Самый, наверное, часто задаваемый вам сейчас вопрос: а что дальше? Будет поединок с Дмитрием Биволом за звание абсолютного чемпиона?
— Я после боя со Смитом сказал, что объединительный бой у меня в приоритете. А когда он сложится, что там – срастется, не срастется, это уже от меня не зависит. Я свое слово сказал – вперед. Я уже не скажу «назад».
— Нет. Но я его по сборной помню.
— Если вам кладут три контракта: бой с Биволом, с Канело, с Ярдом, вы значит выбираете Бивола?
— У нас командная работа, и мы будем выбирать командой. Мы с тренерами сядем, обдумаем, обговорим и примем решение. Но, думаю, объединительный бой будет в приоритете. Да, сегодня все хотят боксировать с Канело. Он они в основном хотят выходить против него из-за денег. У меня деньги в приоритете не были, даже когда он стал чемпионом в моем весе. Вот тогда мне он был реально интересен. Тогда я чувствовал, что мне надо забрать этот пояс. Но не сложилось. А сейчас, когда он не чемпион в моем весе, у меня как-то сильно не горит с ним встречаться.
— Вы как-то говорили, что победить Канело, когда он выступает на две весовых категрии выше, не такое уж достижение.
— Может быть, я неправильно высказался. Может быть, тот, кто у меня брал интервью, постарался. Я не умалял заслуги, победы, достижения Бивола. Я хотел сказать, что у Канело даже в своем весе с Головкиным были спорные бои. Одна ничья, один бой он выиграл. И я сказал, что когда наша весовая категория побила человека на две весовые категории ниже, это не большое достижение. И не важно, Канело это или кто-либо еще. Веса у нас не просто так, мы же по весам деремся.
— Но при этом мы слышим разговоры, что вы, возможно, пойдете в следующий вес.
— Если в этом весе все нормально пройдет (кивает на пояса – прим авт.), конечно, мне было бы интересно. Даже сейчас я бы промежуточный бой какой-нибудь с чемпионом весом выше сделал бы. Чисто спортивный интерес. И для промоушена это хорошо было бы – выиграть
— Было бы вам интересно встретиться с Усиком?
— Сейчас я скажу: да, мне было бы интересно, — и завтра будут писать, кто такой Артур, чтобы говорить про Усика, который на вершине?! Когда Усик стал абсолютным чемпионом в первом тяжелом, я тогда был чемпионом IBF. Я тогда очень хотел с ним боксировать. Чисто спортивный интерес у меня был. Потому что это хорошая возможность стать сразу абсолютным чемпионом и в новой весовой категории. Но их сторона не приняла это бой. Я был готов к этому.
У нас есть предыстория, в любительском боксе мы встречались три раза. И мне было бы интересно по профессионалам помериться силами. Но сейчас он перешел в тяжелый вес. Я даже и с первым тяжелым еще не боксировал. И мне сейчас говорить о тяжелом весе, я думаю, будет чуть-чуть неправильно.
— Возможен сейчас большой бой, чемпионский бой, может быть, даже объединительный бой в Москве, в России?
— Думаю, сейчас будет сложно проводить бои в России. Тем более, чемпионские. Потому что эти организации (кивает на чемпионскиt пояса IBF, WBC, WBO) поддерживают санкции. Они против, чтобы в России проходили их чемпионские бои.
— Но если политическая ситуация будет не такой напряженной, как сейчас, это пойдет на спад? Люди пойдут на возвращение спортивных связей?
— Я очень надеюсь, что так будет. Мне задают вопросы об этом. Я думаю, в ближайшие несколько месяцев получше станет ситуация. Должно все вернуться на круги своя.