Танковый рейд генерала Баданова

Рывок 24-го танкового корпуса в декабре 1942 года под Сталинградом до сих пор вызывает ожесточенные споры. Кто-то говорит, что он уничтожил сотни самолетов. Другие — что считанные десятки. Одни утверждают, что генерал Баданов вывел из окружения меньше одной десятой своего корпуса. Другие — что почти без потерь. У кого-то получается, что танкисты провели блестящую операцию с умеренными потерями. У кого-то — что они почти принесли себя в жертву богу войны. Где правда? Кем были бадановцы — героическими жертвами или умелыми солдатами?

Удар на Тацинскую изначально не входил в планы Юго-Западного фронта под командованием генерала Ватутина. Вначале планировалось («Сатурн»), что фронт двинется на Ростов-на-Дону, чем отрежет немецкую группу армий «А», создав окружение крупнее сталинградского. Но 12 декабря Манштейн нанес удар по советскому внешнему кольцу вокруг армии Паулюса. Удар этот командование Сталинградского фронта проглядело, и немцы подошли опасно близко к окруженной 6-й армии.

Чтобы парировать, Сталин перенацелил удар Юго-Западный фронта с запада на юго-запад. В целях движения 24-го танкового корпуса под командованием Василия Михайловича Баданова появилась станица Тацинская. Для советского командования не было секретом, что немецкие транспортники Ju.52 снабжают сталинградскую группировку немцев только с этого бетонного аэродрома. А также то, что в случае его потери снабжение сильно просядет.

17 декабря 1942 года, после того, как пехота Юго-Западного фронта прорвала позиции итальянской 8-й армии у Верхнего Мамона, в прорыв был введен и 24-й танковый корпус. Он тут же начал обгонять стрелковые части и быстро от них оторвался, как того и требовала советская теория глубокой операции (или немецкая военная мысль того же периода). Корпус брал только те станицы, через которые шли пути его снабжения топливом и боеприпасами.

24-й танковый корпус был полнокровным — 148 танков на ходу в трех танковых бригадах, плюс мотострелковая бригада и дивизион реактивной артиллерии. В то же время, был у него и ряд слабостей. С самого начала марша он имел около 0,7 заправки топливом, и устойчивого его пополнения не было. Дело в том, что крупные танковые «кулаки» для глубоких прорывов в советской армии уже создали, а тыловых средств для их снабжения не предусмотрели. Как отмечает «Отчет о боевых действиях 2-го гвардейского Тацинского корпуса за 16.02−30.12.42 г.», своих тыловых средств у корпуса не имелось. А тыловые средства отдельных бригад не были рассчитаны на действия в глубоком тылу врагу с отрывом от баз снабжения фронта. Поэтому, например, уже 18 декабря реактивная артиллерия корпуса — несмотря на ожесточенные бои — иной раз стояла на месте без движения.

В первые дни наступления бои состояли из захватов отдельных пунктов и разгромов колонн отступающих итальянцев. Однако и этот этап далеко не был легкой прогулкой — изображаемые сегодня карикатурно небоеспособными итальянцы часто огрызались, даже отступая. На северной окраине Расковки 24-й танковый корпус потерял 3 танка подбитыми и 3 сожженными. И хотя противник под нажимом отошел, сам при этом — по «Отчету…» — потерял всего два танка и три орудия.

Дополнительно осложняла ситуацию авиация. После первого дня прорыва советской ударной авиации в небе танкисты Баданова не видели. При этом фраза «противник группами по 7−12 самолетов бомбит и штурмует» постоянно встречается и в журнале боевых действий, и в «Отчете…» корпуса.

Вообще, самолетов под Сталинградом у советской стороны было много больше, чем у немцев — но права непосредственно обращаться к ВВС командир корпуса не имел. Не была отработана схема вызова авиации, из-за чего всю операцию бадановцы провели под ударами самолетов противника (у которого схема вызова была отработана), но без поддержки своих. Результаты не замедлили сказаться: уже 20 ноября корпус потерял один Т-34 от удара бомбардировщика противника.

Не упрощало жизнь и то, что советская пехота двигалась далеко не так быстро, как танкисты, оставляя их без поддержки. Нельзя сказать, чтобы дело было в том, что мотопехота танкового корпуса были моторизована, а стрелковые части позади корпуса — нет. 24-я мотострелковая бригада корпуса Баданова была моторизована только в теории. На деле же, констатирует отчет, «из-за отсутствия положенного по штату автотранспорта двигалась пешим строем, совершая в пути форсированные марши до 50 км».

Разница была в тактике, а не в матобеспечении. «Мотострелки"-бадановцы обходили передовыми отрядами отдельные узлы сопротивления противника. А стрелковые части фронта, шедшие за ними, этого не делали, выбивая врага из них в лоб. Так небольшие силы противника даже в отсутствии сплошного фронта сильно замедляли стрелков, усугубляя разрыв между ними и танкистами.

Поэтому корпусу приходилось постоянно распылять свои силы, оставляя гарнизоны в узлах дорожной сети, без которых его грузовики не смогли бы везти горючее. Уже 21 ноября 1942 года два танковых батальона так остались гарнизоном в Дегтево. В те же сутки мотострелковая бригада оставила первую роту пехоты в качестве гарнизона в другой деревне, и так далее.

Того же числа танкисты начали игру с авиацией противника на ее же поле. Во время внезапной атаки бадановцев на посадочной площадке в Криворожье был расстрелян танками пытавшийся взлететь под их огнем Bf.110.

После серии боев к 23 декабря корпус подошел к Тацинской и приготовился к ее взятию. К этому моменту бадановцы прошли (с учётом обходов) пару сотен километров, а нормального снабжения так и не получали. От этого в журнале боевых действий появляется неприятная фраза: «Корпус испытывает острый недостаток в горючем».

В ночь с 23 на 24 декабря части корпуса, наступавшие на Тацинскую с севера, скрытно обошли ее с запада и востока парой танковых бригад. Стрелковая бригада готовилась нанести вспомогательный удар с севера. При этом два основных удара наносились танками с юго-востока и юго-запада — направлений, где был немецкий тыл, и откуда советских войск не ждали.

Атака началась в 7.30 утра, после залпа дивизиона реактивной артиллерии по немецким позициям. Как констатирует «Отчет…», противник организовал оборону — но прочной она была только с севера, откуда он ждал удара. В результате 130-я танковая бригада вошла на аэродром уже к 9.00 — в тот момент, когда летный состав немецких транспортников этого совершенно не ожидал.

Немцы-участники событий сообщают, что вслед за этим на аэродроме воцарился ад. Советские танкисты частью сил подавляли огонь немецких зениток, частью — стреляли по срочно взлетающим самолетам. Более чем сотне удалось взлететь, поскольку 130-й танковой бригаде приходилось отвлекаться на борьбу с аэродромными частями. Однако 46 исправных самолетов противника были расстреляны прямо на взлете — и потеряны вместе со своими экипажами.

Последнее было даже более важно. Германия произвела за Вторую мировую много десятков тысяч самолетов, и даже в 1942 году делала их больше одного в час. А вот приличного летчика нельзя сделать ни за час, ни за квартал. В Люфтваффе 1942 года летчик к фронту имел не менее 250 часов налета. То есть на его подготовку ушло от десятка тонн дефицитного горючего и много времени. Поэтому потеря экипажей была намного более чувствительной потерей, чем гибель самолетов.

В теории кажется, что эксплуатировать аэродром в считанных километрах от появившегося противника нельзя. На деле это совершенно не так — по крайне мере, в условиях Второй мировой. Если аэродром закрыт от артиллерии противника высотами, он может долго эксплуатироваться даже вблизи ожесточенных боев. Например, аэродром Питомник в сталинградском котле все окружение проработал в десятке километров от советских войск — на дальности стрельбы дивизионной пушки. Причем, потерь по причине артобстрела немцы на нем не имели. Да и советские летчики под Сталинградом летали на бомбовые удары с аэродромов, иной раз бывших всего в четырех километрах от линии фронта.

Немцы логично не предполагали, что Тацинская, обороняемая заметными немецкими силами, понадерганными из близлежащих пехотных дивизий, будет взята советскими войсками. Напомним: правее и левее немцам удалось остановить силы двух других советских танковых корпусов, начавших наступление там же, где его начал Баданов. С чего им было предполагать, что Баданов окажется лучшим командиром, чем те, кто возглавлял соседние с ним танковые корпуса, и все же возьмет Тацинскую внезапным ударом? К тому же, как мы покажем ниже, оставление Тацинской для них было бы огромной проблемой, отчего ее и планировалось упорно оборонять.

Даже несмотря на внезапный удар, очистка Тацинской от противника продолжалась до вечера 24 декабря. И дело не только в том, что сил у бадановцев было не так много (например, из 24-й мотострелковой бригады по «Отчету…» в штурме Тацинской участвовала всего одна стрелковая рота). Дело в том, что в это самое время Манштейн, все еще пытавшийся прорваться к 6-й армии южнее и восточнее этого района, предпринимал решительные действия по «срезанию» советского клина, тянувшегося к Тацинской. Поэтому группы танков и пехоты из потрепанных южнее немецких танковых дивизий уже стягивались в район действий советского танкового корпуса, вырвавшегося вперед. И уже пытались «срезать» основания его ударов — хотя их сосредоточение еще далеко не завершилось.

В 11 утра, когда еще кипели бои за Тацинскую, часть штаба 24-го танкового корпуса, находившаяся в близкой к Тацинской станице Скосырской, была атакована 15 танками противника с автоматчиками. Вроде бы немного, но у штаба было всего 9 танков, проходивших ремонт и даже не имевших полной подвижности. Поэтому после полутора часов боя штаб отступил из Скосырской в Ильинку. Еще 22 танка противника атаковали оперативную группу штаба ближе к самой Тацинской. Из-за этого с аэродрома пришлось вывести 130-ю танковую бригаду, которая и спасла руководство корпуса. По пути бригада шла через соседнее со станицей местечко Дьяконово, где напоролась на артдивизион противника. Чтобы вызволить опергруппу штаба, пришлось попутно подавить дивизион «огнем и гусеницами». В итоге всех этих событий очистить Тацинскую и вышло только к 17.00 24 декабря.

Манштейн, как мы уже отмечали, не спал и его силы почти успели предотвратить удар по Тацинской. Поэтому сразу после ее занятия корпусом Баданова немецкие танкисты и мотопехота из разрозненных групп двух танковых дивизий ударили к северу и отрезали 24-й танковый корпус от снабжения. Это был очень тяжелый момент. Корпус испытывал острый дефицит горючего даже перед Тацинской. После больше его не стало, а без снабжения Т-34 нечем было бы заправлять. На аэродроме был бензин, но не было дизтоплива.

Немцы, отсекшие советские клин, предприняли ряд попыток уничтожить прорвавшихся и занять аэродром. На ходу у частей 24-го корпуса в Тацинской осталось 58 танков, но дизельные имели 0,2 заправки — долго так не провоевать. Несколько раз за 26 декабря немцы атаковали части корпуса. Уже 27 декабря интенсивные бои оставили танкистов почти без боеприпасов. Мотострелки стали подбирать трофейные орудия и снаряды и вести огонь по противнику из них. Это решало только часть проблемы — немцы «не позаботились» завезти на Тацинскую советских танковых снарядов. Лишь в 23.00 того же дня корпусу на У-2 сбросили 450 снарядов для танковых орудий. Однако это было лишь по 10 снарядов на танковую пушку.

Хорошо хоть инженер-полковник Орлов, отвечавший за матчасть, нашел способ залить баки Т-34. Для этого под его руководством в определенных пропорциях были смешаны бензин, керосин и масло для немецких самолетов. Смесь оказался вполне пригодной для дизельных танков.

Баданов стал просить у штаба фронта разрешения на выход из окружения. Не по наслышке зная характер начальства, он не скупился на черные краски в своих донесениях, донося, что «танков нет». Что, конечно, было неправдой (тогда бы и прорыв не вышел), но, в конце концов, надо же было как-то получать согласие руководства, столь не любящего отступать из занятых населенных пунктов?

В 11.30 28 декабря он получил согласие комфронта Ватутина (санкционированное лично Сталиным) на выход из окружения. Уже в два часа они двинулись через слабое место в кольце окружавших. Прорывающиеся были частично замаскированы складками местности, и поэтому противник резко недооценил масштабы прорыва. В немецких сводках было указано, что из окружения вырвалось всего 12 советских танков — а в сообщении для прессы и вовсе рассказано о полном уничтожении окруженной русской группировки.

На самом деле, Баданов при прорыве в Ильинку потерял всего 12 ранеными, 13 убитыми и 4 танка. К 30 декабря, по «Отчету…» на ходу после прорыва осталось 43 танка. 46 было потеряно безвозвратно в Тацинской, 33 было потеряно в других местах. В ремонте после подбитий находилось 12 танков. Еще 23 танка отстало в пути по техническим неисправностям (не имевшим связи с боем, просто поломки), и вскоре должны были вступить в строй.

Как мы видим, бадановские танкисты смогли войти в прорыв, взять крупнейший аэродром снабжения 6-й армии, захватить 4 769 пленных (это достоверная цифра, поскольку пленных надо было сдавать НКВД), и потом вырваться из окружения довольно умеренной ценой — половиной танков корпуса, 79 танками. Много это или мало? Стоит напомнить, что всего в Сталинградской наступательной операции советские войска потеряли безвозвратно 2 915 танков, или вдвое больше, чем имели к ее началу. То есть, если бы не очень многочисленные подкрепления, операция бы захлебнулась.

Бадановский корпус за 11 дней в прорыве, находясь на острие главного удара и сильнее всех нанося в этот моменту ущерб противнику, терял около 7 танков безвозвратно в день. Это хороший результат, а конкретно потери при прорыве — исключительно низкие, за счет сравнительно скрытного перемещения значительной части сил по дну балок.

При этом другие танковые корпуса Юго-Западного фронта свою задачу в ходе операции «Малый Сатурн» не выполнили. Они должны были взять Морозовск — там находился крупнейший бомбардировочный аэродром немцев, с которого они, после захвата Тацинской, понемногу снабжали армию Паулюса.

С учетом того, что все эти бои бадановцы провели без нормального снабжения горючим и под аккомпанемент однообразных записей в журнале боевых действий «Нашей авиации в течении дня над расположением частей корпуса абсолютно не было» — бесспорно, корпус заслужил звание гвардейского и почетное наименование «Тацинского».

Напоследок — о паре мифов, связанных с «Тацинским рейдом». Периодически пишут о страшных потерях корпуса при прорыве или захвате Тацинской. Утверждается, что из десятка тысяч личного состава из окружения вышло всего 927 — мол, страшные потери. Это недоразумение, связанное с тем, что такие авторы упрощенно представляют себе бои под Тацинской. В населенный пункт вошел далеко не весь корпус — например, из его мотострелков там был всего один батальон. Масса тыловых служб и пехоты остались вне окружения, в Тацинской просто никогда не было 10 тысяч солдат бадановского корпуса.

Реальные потери там поэтому были умеренными, а при прорыве — рекордно низкими. Советские танковые корпуса часто гибли в окружениях почти полностью (последний такой случай был в конце 1944 года), однако в данном конкретном случае окружена была лишь часть сил 24-го танкового корпуса, а потери при прорыве составили всего 13 убитых.

Еще один миф: в советской литературе часто встречалось утверждение, что на аэродроме было уничтожено то ли 300, то ли 430 немецких самолетов. Это, само собой, не так. Немецкие документы однозначно говорят о потере только 46 исправных самолетов, и еще 26 требовавших легкого ремонта. Завышенные цифры возникли из-за того, что танкисты не были специалистами в области авиации. Они приняли за исправные самолеты так называемый «железный ряд» — машины, списанные из-за тяжелых повреждений, и стоящие у края аэродрома, с которых постоянно снимались запасные части для ремонта поврежденных, но еще пригодных к полетам машин.

Кроме того, на станции Тацинской в вагонах были найдено большое количество запчастей, присланных сюда для ремонта немецких самолетов. Посчитав их, танкисты записали себе захват 60 самолетов в разобранном виде. На самом деле, немцы в разобранном виде самолеты не очень-то и возили. Это было более распространено в СССР, где перегонка самолетов очень осложнялась нехваткой летчиков, которые могли бы не потеряться на длинном перегоне.

Впрочем, и уничтожение запчастей в сожженном эшелоне, и разгром «железного ряда» тоже нанесли Люфтваффе ущерб. С уничтоженных списанных машин не удалось снять оставшиеся там запчасти, да и 60 комплектов новых запчастей при снабжении Сталинграда пригодились бы сильно.

Что еще важнее — удар на Тацинскую заставил Ju.52, игравшие главную роль в снабжении армии Паулюса по воздуху, перелететь на сто с лишним километров к западу (ближе бетонных полос не было). Оттуда их не могли сопровождать немецкие истребители — не хватало дальности. С этого момента «юнкерсы» либо пропускали дневное время, либо рисковали столкнуться с советскими истребителями. Да и полет по более длинному пути съедал их время. В итоге снабжение 6-й армии резко упало, и она начала голодать. Все это радикально облегчило ее ликвидацию в январе-феврале 1943 года.

Пожалуй, это единственный случай, когда одному танковому корпусу удалось так серьезно повлиять на ход и исход Второй мировой войны всего за 11 дней.