— Разделяете ли вы представление Пифагора о том, что музыка есть основа физики и бытия в целом?

— Древнегреческого философа Пифагора большинство людей знают как автора теоремы о равенстве квадрата гипотенузы суммам квадратов катетов. Но Пифагор был не просто великим философом и математиком. Он был одним из первых, кто перевел музыкальные ноты в математические уравнения и ввел идею о музыкально-математическом устройстве космоса. Его учение о Гармонии сфер говорит нам, что планеты, Солнце, звёзды, находясь в постоянном движении, создают гармоническое звучание. А люди не слышат этого звучания, потому что оно присутствует с самого нашего рождения и мы к нему быстро привыкаем.

Учитывая, что звук — это колебательный процесс распространения упругих волн в среде, можно согласиться с устройством космоса Пифагора. Разве что планеты, звезды и даже люди в первую очередь создают колебания не звуковых, а электромагнитных волн.

К счастью, восприимчивость наших органов чувств ограничена диапазоном 20 Гц – 20 кГц для звука и 385 ТГц – 790 ТГц для света, иначе бы мы просто сошли с ума, замечая волны других диапазонов, окутывающие нас. А музыка, имеющая ключевое значение в учении Пифагора, по моему мнению, есть лишь одно из приложений физики, записанное математическим языком. Но это приложение способно вызывать у людей самые возвышенные чувства, доказательством чему служит внимание к музыке, не угасающее на протяжении всей истории человечества.

— Какие произведения музыки вызвали у вас чувство полной гармонии. Отличаются ли этим свойством ваши собственные произведения?

— Для меня до двадцати лет музыка была лишь способом отвлечься от окружающих звуков. И хоть я подмечал красоту музыкальных произведений в фильмах и мультфильмах, в сборниках классической музыки, они не вызывали у меня чувства полной гармонии. Пока я не решил пересмотреть все серии мультсериала «Том и Джерри». Это был один из моих любимых мультсериалов в детстве наравне с «Ну, погоди!» и «Смешариками».
Серии «Тома и Джерри» записывались под сопровождение симфонического оркестра, поэтому от серии к серии можно было услышать части из оперетты «Летучая мышь» Иоганна Штрауса или «Венгерской рапсодии» Ференца Листа.
И вот, дойдя до 85 серии, выпущенной 4 сентября 1954 года, я услышал мелодию, которая по-настоящему поразила меня и вызвала новые, незнакомые для меня чувства. Вся серия была построена на части «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик» Петра Ильича Чайковского. Именно в тот момент я ощутил чувство полной гармонии от музыкального произведения, что побудило меня отправиться на поиски музыки, способной сделать со мной то же самое.

— Вы тратите свое время на астроклуб. Вас привлекает гармония сфер или скорее возможность пообщаться, провести веселую тротуарку и т. д.?

— У нас в МГУ Саров есть несколько студенческих клубов по интересам. Один из них — «Астроклуб на обочине», членом которого я являюсь. В рамках клуба мы часто выбираемся поздними вечерами на улицу вдали от города и света фонарей учебного кампуса и смотрим в наш телескоп на яркое звездное небо.

Главной целью Астроклуба является не столько созерцание Луны, планет и далеких звезд, сколько диалог про них. Наблюдая за звездами, мы ведем беседы, которые нередко выливаются в горячее обсуждение их происхождения и действия на нас. Обсуждаются последние новости астрономии и астрофизики. Путь с тяжелым телескопом в руках до места его установки и обратно тоже является важной частью программы клуба. Тридцать килограммов в руках освобождают ваш разум от лишних мыслей, позволяя полностью сосредоточиться на теме разговора. Вообще, каждый наш выход даже в самый холодный зимний вечер, когда небо оголяет для нас самые яркие звезды, становится по-настоящему теплым от душевных разговоров участников Астроклуба.

— Расскажите о вашем научном направлении работы популярно. Почему это важно?

— Тема моей научно-исследовательской работы — влияние фазовых искажений на модуляцию излучения в мощных лазерных установках. После открытия деления ядер были построены атомные станции, которые работают по принципу паровых машин. Только воду в них нагревают не с помощью реакции горения угля или нефти, а с помощью реакции деления радиоактивных ядер.

Термоядерная реакция — это синтез, то есть слияние ядер, которое требует значительно большей энергии для запуска реакции. Советским ученым Андреем Дмитриевичем Сахаровым были предложены схемы термоядерных реакторов: ТОКАМАК с магнитным удержанием плазмы и установка по импульсному термоядерному синтезу, с удержанием плазмы с помощью лазерного импульса. Моя научная работа связана с установкой в Сарове, построенной по второй схеме.

Основная задача моей работы — сделать все возможное, чтобы установка по лазерному термоядерному синтезу работала стабильно, выдавая максимальные характеристики. Для этого нужно побороть фазовые искажения волнового фронта лазерного импульса, возникающие при его взаимодействии с оптическими элементами, такими как линзы, зеркала, поляризаторы, оптические окна. Искажения волнового фронта приводят к неравномерному распределению энергии в лазерном импульсе, к разрушению оптических элементов. И если у нас получится их скомпенсировать, мы сможем добиться лучшего распределения лазерного импульса на термоядерной мишени, что повысит шанс зажигания термоядерной реакции с большей энергией, снимаемой с нее, открывая дорогу к термоядерной энергетике.

— Что вам особенно понравилось в МГУ Саров, чем это место отличается от других вузов?

— В МГУ Саров для студентов созданы все условия, чтобы они, не отвлекаясь на лишние заботы, занимались учебой и фундаментальной наукой. Пока что на кампусе реализованы только магистерские программы обучения. Студенты со всех вузов страны приезжают учиться в МГУ Саров только на два года.

Кампус расположен в трехстах километрах от Москвы и в пяти километрах от закрытого города Сарова, на его открытой части. Несмотря на такое отдаление от головного МГУ, каждый преподаватель из Москвы приезжает к нам читать лекции раз в месяц в течение трех-четырех дней, оставаясь с нами в кампусе. Из-за такого соседства студентов и преподавателей мы можем пообщаться с ними в неформальной обстановке вне учебы, встретиться в столовой или ближайшем магазине, пригласить на чай в общежитие или на студенческое мероприятие. Такой подход сближает, и студенты МГУ Саров ко второму году обучения становятся настоящими коллегами преподавателей, превращая лекцию в диалог. Также большинство студентов проходят научную практику на площадках ВНИИЭФ в Сарове, приобщаясь к серьезной научной работе. Многие студенты после выпуска остаются там работать.

— Как вы будете строить свою научную карьеру, поделитесь планами.

— На протяжении обучения в МГУ Саров студентов курируют Росатом и Национальный центр физики и математики, предлагая им варианты продолжения научной карьеры на предприятиях госкорпорации и научных институтах РАН. После выпуска я планирую развивать свою работу в Сарове, совмещая ее с обучением в аспирантуре МГУ.