Дурацкое кино про шахматы или история одного исцеления? Чем хорош сериал «Ход королевы»

Древняя игра — лишь поле, на котором разворачивается внутреннее путешествие героини.

Вслед за первой волной восхищенных откликов, прошелестевших по фейсбуку, накатило цунами разочарования. Купившись на отзывы друзей, люди включили «Ход королевы», предвкушая несказанное удовольствие, и увидели там только уныние и скуку. «Еще и пианино это нудное», «Откуда столько восторгов?» — вот типичные комментарии этого ряда.

Подтянулись зрители с зорким оком, заметившие кучу логических и фактических ляпов: ну не могла 9-летняя девочка, пару раз постояв в десяти метрах от шахматной доски, освоить движения фигур в сложнейшей игре. Стюардесса «Аэрофлота» в 1960-х не ходила по салону самолета с ведром на голове и в кобуре. И совершенно точно несовершеннолетние пионеры не могли предлагать заграничным постояльцам советской гостиницы водку в ресторане.

Начитанные зрители вспомнили, конечно, набоковскую «Защиту Лужина»: вот где, мол, внутренний мир шахматного гения, граничащий с безумием, показан выпукло и правдоподобно. Без претензий, пожалуй, только шахматные гики: знай себе разбирают партии из сериала — говорят, они там настоящие, классные и довольно редкие, из поединков реальных гроссмейстеров прошлых лет.

И за всем этим как-то ускользает важное, настолько очевидное, что и озвучивать неловко: «Ход королевы» — сериал не про шахматы. В том смысле, что великая игра (не всем, кстати, подвластная; лично мне она кажется довольно скучной) — лишь поле, на котором разворачивается внутреннее путешествие героини. Даже ее одаренность, ненормальность — только инструмент для исследования природы человека как таковой. Не природы гения, нет — обычного человека.

Самому язвительному русскому кинокритику Зинаиде Пронченко «Ход королевы», скорее, понравился — «уникальным ощущением одиночества, которое главной героине по плечу». «Просто водяными знаками в каждой серии проступает надпись: счастье без мужчин и детей и друзей и котов есть, всем им мат в 4 хода, кто там следующий в турнирной таблице», — пишет Зинаида.

И у меня возникает ощущение, что мы смотрели разное кино.

Давайте вспомним фабулу сериала. Юная Бет Хармон (восхитительная Айла Джонстон) попадает в приют для девочек, потому что ее полусумасшедшая мать решила убить их обоих, врезавшись в грузовик. Но погибла только мать, а девочка навсегда запомнила, что была для нее помехой. Параллельно у нее смутные воспоминания об отце — не сразу, но она поймет, что тот предал ее еще раньше. Обстоятельства внешнего мира чаще всего были так ужасны, что Бет с детства привыкла жить внутренними ощущениями, построив надежный внутренний забор вокруг себя. В приюте это ей помогает, вдобавок она открывает для себя транквилизаторы — их дают детям вместо витаминок.

Наконец, она случайно подглядывает в подвале за играющим в шахматы сторожем (Билл Кэмп) и влюбляется в эту игру, демонстрируя затем феноменальные способности.

Внутри маленькой девочки — вечный лед, растопить который некому. Но он появился внутри так рано, что она к нему привыкла — ничего хорошего от жизни она не ждет в принципе, но при этом у нее нет ни суицидальных настроений, ни жажды агрессии и мести (хотя главная смотрительница приюта вообще-то заслуживает и того, и другого). Мир отвратителен, зол и ужасен, но у нее есть ее игры разума — воображаемые шахматные фигурки на потолке, которые, как она думает много лет, могут появиться только под воздействием транквилизаторов. Это поддерживает ее тлеющий интерес к жизни.

Бет равнодушна к внешнему миру настолько, что не замечает ни дружбы, предлагаемой ближайшей соседкой по дортуару (Моусес Ингрэм), ни явных отцовских чувств к ней со стороны сторожа. И даже когда ее уже почти взрослую удочеряют (с этого момента Бет блистательно играет Аня Тейлор-Джой), она это воспринимает трезво и настороженно. Ведь Хармон — девочка, которая не плачет.

На протяжении дальнейшей жизни жизнь сталкивает ее то с одним, то с другим человеком. Нередко это добрые, теплые люди, но она на замечает ни этой доброты, ни тепла — вернее, чувствует, но ее это не трогает. Что-то похожее на сочувствие она испытывает только к приемной маме, проводя параллели со своей настоящей матерью — но и с ней она в протокольных отношениях, не сближаясь по-настоящему. Впрочем, приемная мать, лелеющая свои болевые точки, тоже не слишком в этом заинтересована.

Перелом происходит в последних двух сериях. Потеряв теперь и приемную мать, наткнувшись на предательство и приемного отца, Бет плавно подходит к осознанию бессмысленности существования и для начала уходит в запой. Следующий этап очевиден — овердоз любимых транквилизаторов, но тут волшебным образом рядом возникает ее подруга по приюту, в программном монологе вбивающая целительные гвозди в тот самый лед внутри Бет: «Я рядом, потому что я тебе нужна. Мы не бедные сиротки, пока мы есть друг у друга». Потом они вместе едут в приют на похороны сторожа, в его каморке Бет обнаруживает иконостас имени себя — ее первый шахматный учитель всю жизнь собирал газетные вырезки о ней.

Хармон впервые плачет.

Что-то щелкает в ее голове, она едет в страну грез — в Советский Союз, где одерживает оглушительную победу: увидев в кульминационный момент фигурки на потолке уже без транквилизаторов. Победила, пережив отчаяние и, главное, приняв помощь всех своих американских друзей — те ради нее устроили мозговой штурм и надавали кучу дельных советов по телефону. Теперь эта другая Бет — мир ей рад, она рада миру, даже поверженный советский гроссмейстер искренне ее поздравляет.

В финальной сцене Хармон идет в красивом белом пальто по красивым улицам Страны Советов (нежность и любовь, с которой авторы сериала создавали советскую действительность, заслуживает отдельных аплодисментов), где шахматы возведены в ранг религии. Доходит до сквера, где в шахматы играют старички и принимает приглашение одного из них (не поверите, но это Юозас Будрайтис) сесть за столик. «Сыграем?» — говорит она ему, закрывая свой последний гештальт: Бет не успела сказать «спасибо» приютскому сторожу, но теперь и эта история закольцевалась.

Да, во второй трети сериал теряет накал высокой драмы про нелегкую судьбу гения, но кто сказал, что у драмы не может быть хэппи-энда? «Ход королевы» — это чрезвычайно деликатно рассказанная история самопрощения, исцеления и обретения свободы, ключ к которым — люди вокруг. Каким-то образом надо в них заново поверить, иного пути нет. Это кино о том, что никто и никогда не может быть счастлив сам по себе. Бет Хармон, поставившая на себе жирный крест после автокатастрофы на мосту, смогла простить мать, отца, а главное — себя.

Чтобы сохранить интонацию драмы, можно было бы на обратном пути в Штаты устроить красивую авиакатастрофу, где Бет умерла бы счастливой. Критикам бы понравилось. Но продюсеры, слава богу, сдержались.