Петр Тодоровский — о сериале «Полет»: Передо мной стояла задача увлекательно рассказать о несчастных людях

Депрессия и немного садомазохизма — вот что определяет наше время, считает режиссер психологической драмы.

Сотрудники московской юридической фирмы отправились в командировку в Пермь, но приехали не в тот аэропорт. Самолет улетел без них и разбился. Чудесное спасение оборачивается невыносимыми душевными терзаниями. Герои «Полета» (с 25 января, ТНТ/Premier) осознают собственную никчемность, у каждого нашлись внутренние демоны, оказавшиеся теперь на свободе: ужаснувшись сами себе, клерки устраивают бунт. В главных ролях Оксана Акиньшина, Павел Табаков, Юлия Хлынина, Евгения Добровольская, а также Никита и Михаил Ефремовы.

Похоже, это последний проект, в котором Михаил Ефремов успел сняться до ареста. Роль так и тянет назвать пророческой: его персонаж, юрист Жабенко, сильно пьет, покупает в даркнете кокаин, а где-то в прошлом сел нетрезвым за руль, из-за чего погиб человек.

Сериал, который воспринимается как попытка нарисовать эмоциональный портрет эпохи, по собственному сценарию снял 36-летний Петр Тодоровский-мл.

— В 2008 году действительно разбился самолет, летевший в Пермь. Вы поэтому выбрали именно этот город? И не стали придумывать несуществующий.

— Это совпадение, честно вам скажу. Для того, чтобы это снять и смонтировать, я отсмотрел очень большое количество хроники с авиакатастрофами. Я стремился наоборот к тому, чтобы, не дай Бог, в этой авиакатастрофе не узнали какую-то конкретную. Мне казалось это неэтичным и даже безнравственным. Нет, я ничего такого не задумывал — город Пермь родился сам собой.

— Первые серии «Полета» пропитаны ощущением фатальности. После авиакатастрофы герои острее чувствуют, что знали уже давно: они не те, кем хотели бы быть. И их никто не любит, и они сами давно утратили эту способность. Человек в принципе одинок и в конце концов просто сдохнет. «Неудачник — это судьба. Хочешь — не хочешь, а все просрешь», как говорит один из персонажей. При этом почти всем ключевым героям слегка за 30 или около того, как и вам. Можно ли сказать, что эта экзистенциальная тоска типична для поколения?

— Ну, во-первых, там все-таки разный возраст: Котенку и Илюше 26-27; Ире и Дмитрию Юрьевичу, действительно, 30-35 и они мои ровесники; Жабенко и Катя уже пятидесятилетние. Та экзистенциальная тоска, о которой вы говорите, мне кажется, свойственна не только какому-то поколению, а вообще нашему времени. И я это очень остро чувствую. С кем бы я ни общался, я чувствую эту депрессию, которая охватила людей. Это одна из главных тем этого сериала, одна из главных эмоций. Передо мной стояла задача — не знаю, удалось мне это или нет — бойко, увлекательно рассказать о несчастных, в общем-то, людях. Мне кажется, что это признак не поколения, а времени, в котором мы сегодня живем.

— Как родился этот сценарий, в каком-то смысле продолжающий ключевую для русской литературы тему лишнего человека? Что стало для вас триггером?

— Для меня триггером к написанию сценария стала судьба моего первого фильма (ромком «Лавстори» с Александром Петровым в главной роли, 2017. — Авт.). Так случилось, что я снял дебютный фильм, который показали всего один раз. Потом его положили на полку. Моего продюсера посадили. После этого у меня было ощущение: а тем ли я занимаюсь и туда ли я полез?
В этот момент я себе сказал, что нужно сесть за компьютер и написать что-то предельно честное, откровенное — свое, как бы это пафосно ни звучало, высказывание о жизни. Да, может быть, это никому не будет интересно. Но, по крайней мере, я сам себе докажу, что я чего-то стою. И я написал пилот. Я был доволен собой. Правда, у меня было убеждение, что это никому не будет нужно, потому что слишком мрачно. Это сейчас сериальный расцвет, а когда я начал этим заниматься несколько лет назад, было ощущение, что это неформат. Но Валера Федорович и Женя Никишов (продюсеры кинокомпании «1-2-3 Production», выпустившие, в частности, «Эпидемию», «Обычную женщину», «Перевал Дятлова» и др. — Авт.) меня переубедили. Не то что бы у меня с самого начала был сформулированный месседж, который я бы хотел выразить в этом сериале, нет. Скорее, я просто стремился сделать что-то по гамбургскому счету.

— Ощущение, что вы особо выделяете мужские персонажи. Декларируете, что мужчина нашего времени загнан в угол. Его третируют, ломают психику, лишают права на второй шанс, не дают самим решать свою судьбу. И, кстати, чаще всего это делают женщины: Дмитрий (Никита Ефремов) до сих пор зависим от матери, Жабенко (Михаил Ефремов) — от бывшей жены и т. п. Это манифест в защиту мужчин или приговор им же? Поскольку слабы и предельно инфантильны: герой Никиты Ефремова не просто боится темноты — он считает возможным признаться в этом матери.

— Мне кажется, что это, скорее, приговор. И если говорить о современном обществе, особенно в нашей стране, то, да — мне кажется, что женщины сильнее сегодня. Они более раскованы, они свободнее, они с большей готовностью берут на себя ответственность. И да, это связано с самыми разными вещами. И с культом успешности, и с тем, что очень много мужчин, особенно молодых, выросли без отцов и так далее и тому подобное. Женщины сегодня больше ощущают цельность жизни. Хотя им тоже не позавидуешь.

— Но у вас ведь этот приговор выносится через сочувствие? Вы же сочувствуете мужчинам?

— Я сочувствую всем своим героям. И самому себе сочувствую. По-другому у меня пока не получается ни писать, ни снимать — мне все-таки нужно сопереживание испытывать к героям. Но, тем не менее, я вижу вокруг огромное количество слабых, несчастных мужчин с разрушенной психикой и неудавшимися судьбами.

— Кому из мужчин с разрушенной психикой из числа ваших персонажей вы сочувствуете больше всего? Я почему-то вроде бы самому мерзкому и противному из них — Жабенко.

— И я тоже – Жабенко. Он, конечно, опустившийся человек, безусловно, но он из них из всех и самый глубокий.

— На начальных титрах «Полета» звучит хит Venus Furs группы Velvet Undeground. Старинный гимн садомазохизму. Осталось понять, кто в сериале раб, а кто госпожа. По старинке — мужчина и женщина? А может, человек и его судьба?

— Скорее, второй вариант. Вообще в этой песне говорится не только о садомазохизме как таковом. Там еще речь идет о вечном сне в тысячу ночей и о болезненном пробуждении. Вот это вот болезненное пробуждение, которое не приносит тебе ничего хорошего, – это одна из главных драм, которые происходят в фильме. Мы живем в эпоху, когда люди научились анализировать себя. И даже научились иногда говорить себе правду о самих себе. Но что делать дальше со всем этим, мы не знаем. В этом и есть садомазохизм, безусловно. Мне кажется, большее знание самих себя — по сравнению с более старшими поколениями, не приносит облегчения. Вопреки тому, что говорит психоанализ. Мы знаем себя и с ужасом этого знания пытаемся жить дальше.

— Но вы, как художник, разве не даете ответа, что нам делать с этим депрессивным состоянием?

— Я не знаю ответа. Я только испытываю сочувствие к этим людям. Все-таки у некоторых из них происходит определенный катарсис, что тоже важно. Но как решить эту проблему – у меня нет ответа, к сожалению.

— Когда вы закончили съемки?

— Это настолько сложный вопрос… Сначала мы сняли две пилотные серии – первую и вторую. Потом вошли в основное производство и пересняли первую серию из двух. Потом, когда уже смонтировали сериал, были досъем и пересъем. Валера с Женей очень серьезно относятся к итоговому результату и готовы в это вкладывать время, силы и деньги.

— Вы на них не злились? У вас все готово, а они требуют то тут, то там улучшить.

— Наоборот! Во-первых, про какие-то вещи я сам считал, что их надо переснять. Но просто не везде дают такую возможность — это стоит больших денег. Я был рад, что я работаю с такими амбициозными людьми. Порой мы сталкивались с тем, что у них амбиции и планка вообще были выше, чем у меня самого. Когда работаешь с такими людьми, становится интересно жить.

— Вам не становится жутко, когда вы пересматриваете сцены с монологами Михаила Ефремова? Оттого, что художественный вымысел в определенной степени вышел из кадра в реальную жизнь?

— Да, мне было не по себе. Но гораздо сильнее другое чувство – Мишу ужасно жалко. Это самое главное чувство, которое я испытываю по этому поводу. В сериале есть еще совпадения с реальной жизнью, которые касаются не только Миши. С одной стороны, страшно все это. С другой стороны, это жизнь.

— Это ведь первая работа, где Никита и Михаил Ефремовы работают вместе?

— Не могу говорить с полной уверенностью, но, по-моему, первый.

— С этим не было сложностей? Они легко сработались?

— Вообще никаких проблем. У них ген невероятный, они оба совершенно талантливые и профессиональные актеры. Я могу, конечно, ошибаться, но мне казалось, что Миша видел, какой Никита талантливый, и очень радовался этому.

— Чем будет отличаться эфирная версия «Полета» от той, которую покажут на Premier? Помимо того, что в эфире не будет обсценной лексики.

— Спасибо продюсерам — это их принципиальная позиция, насколько я понимаю: было принято решение, что монтаж должен остаться тем, какой он есть. Будет запикан мат, что меня не тревожит совершенно. В некоторых местах будут заблюрены сигареты — это расстраивает гораздо больше, потому что там есть кульминационные моменты с сигаретами, но что поделаешь? Таков закон.

ТНТ (также на видеоплатформе Premier)
«Полет»
С 25 января, понедельник -четверг/21.00.