Первоначально экспедиция должна была быть на пару тысяч километров длиннее и финишировать в Петропавловске-Камчатском. Однако небывало ранняя для этих мест весна спутала планы. Мощная оттепель скушала снег и сделала опасными для преодоления реки. Но это была не единственная проблема.

— Всякое случалось. Теряли направление, проваливались под лед… На Белом море у одного мыса вообще не оказалось припая… — вспоминает штурман Геннадий Чернуха. —  И от воды до вертикальной скалы расстояние составило сантиметров 50 — 60. По этому кусочку снега мы протаскивали на руках и снегоходы, и сани, и весь груз…

Полтора километра парни шли шесть часов… Практически — всю ночь. А утром добрались до охотничьей избы и… Тут по закону жанра надо написать, что путешественники упали без сил. Но сначала они затопили печь, а затем уже позволили организму отключиться.

— На самом деле, таких моментов было очень много… — продолжает рассказ Геннадий, — Эта зима была аномальная потому попадались промежутки вообще без снега. Голая тундра и просто камни. Там мы на двух снегоходах порвали гусянки (гусеницы — прим. ред.)… Еще очень сильные были ветра на Таймыре. Мы шли по своему треку — то есть, маршрут был виден только на GPS. А в реальности — сквозь метель не видели ничего дальше концов лыж снегохода. Как бы на ощупь, можно сказать, проходили все места.

Казалось — парни должны были быть переполнены адреналином. Но путь они пережили без особых переживаний. Благо в этих местах они уже бывали в прошлые годы — на снегопробегах покороче.

— Особого страха даже в сложных ситуациях не было. — признается штурман. — С собой грузили топливо, еду, знали, что через определенные там тысячу километров мы все равно дойдем до людей. Ну как-нибудь протянем… Весь опыт с 2011 года как бы собрали в кучу и в один маршрут это все вложили…

Такие испытания может выдержать только человек, но не железо. Потому даже надежная техника в пути ломалась…

— По всем законам подлости поломки случались в момент, когда уже оставалось немного ехать, — рассказывает механик Евгений Бердников. — И конечно все это в мороз с ветром и пургой…

Практически всегда неполадки устраняли на месте. В полях к основным инструментам починки — гаечным ключам — добавлялись веревочки, палки, скотч… К концу пути все снегоходы были перемотанные, словно партизаны, вышедшие из боя.

Но были, конечно, и такие поломки, что в тундре не починишь. Когда в буквальном смысле у снегохода оказывали «ноги»…

— Самая серьезная ситуация была на мысе Челюскин, — вспоминает Евгений. — Ехать оставалась всего ничего, вот-вот должны огни показаться… И вдруг снегоход просто упал плашмя. Лопнул передний маятник… Все! Приехали — машина дальше недвижима. А мороз, пурга начинает усиливаться. Ни времени ни сил чиниться нет. Мы принимаем решение оставить его. На оставшиеся машины перегрузились, поехали, и поняли, что на втором снегоходе такая же беда…

Евгений так по телефону описывал эту ситуацию маленькому сыну: «Мы вот снегоход оставили в тундре. Почему? А у него ножки заболели, ему отдохнуть надо, мы его потом заберем и он дальше с нами поедет…»

— Забрали конечно, — завершает историю механик. — С горем пополам доехали до селения. Быстренько отремонтировали утром один снегоход, вернулись за вторым и тот на ноги поставили… Починить все можно. Только не всегда сразу получается это сделать…

Главным секретом успеха экспедиции Евгений считает тщательную подготовку техники. Взять побольше запчастей, болтиков… И веревочек тоже — куда же без них.

Несколько месяцев ребята были все время вместе. Обычно в таких сложных делах без конфликтов не обходится.

— А вот и нет! Ни одного конфликта не было. Вообще. Хотите верьте, хотите нет… — улыбается руководитель группы Александр Табаков. — Коллектив просто золотой. Понимали друг друга с полуслова. Да часто вообще без слов понимали!

Причем образовалась такая команда не с помощью каких-то тестов и жестких отборов, а — можно сказать — случайно.

— Если с Геннадием мы вместе ходили в несколько экспедиций, то Евгений к нам попал вообще каким-то волшебным образом. Мы искали по всей стране механика с такой специализацией. Обращались к командам спортсменов, экстремалов, ко всем снегоходчикам знакомым… А все это время механик от Бога жил в нескольких домах от нас. И мы случайно с ним пересеклись в 2012 году. Человек 12 лет прожил на Чукотке, великолепно владеет техникой вождения, чинит абсолютно все (как он это делает — никто не понимает). Он вынослив, как… как снегоход. И он неконфликтный абсолютно. Мы можем с Геннадием спустя 10 часов пути быть немножко хмурыми, но Женя будет всегда на позитиве. И нам этот позитив передаст.

Александр просит быть поосторожнее с таким громкими словами, как «подвиг» и «мировой рекорд».

— Я бы не спешил называть нашу снегоходную экспедицию самой длинной в мире, — осаживает командир. — Пробеги длиннее вроде были в Канаде. Правда не знаю, в каких условиях они проходили — там подготовленных снегоходных трасс много… Но чтобы именно так — по бездорожью, да в таких условиях — здесь мы явно первые.

Места там необычные. А люди — еще необычнее. И всех объединяет единый закон Севера: всегда готовы прийти на помощь, накормить, обогреть.

— Вспоминается метеостанция — 400 километров до ближайшего населенного пункта, — вспоминает Александр. — Приехали ночью, стучим в окно. Ребята удивлены, конечно: на пороге обмороженные снеговики, просидевшие 18 часов за рулем. Ну заходите, вот чай, там борщ. Без вопросов…

Правда главный вопрос остается — какой рекорд будет следующим?

— Есть мечта — сделать этот пробег постоянным, — делится Александр. — Наш арктический вариант гонки Париж — Дакар. Его можно проводить каждый год, видоизменяя в зависимости от погодных условий — включить какие-то острова, спускаться чуть-чуть на юг… Вот это было бы классно и очень красиво. С командами, с производителями снегоходов. Чтобы на этих широтах решать по гамбургскому счету, какая техника крепче.

На вопрос, какие же люди крепче, ответ, похоже, уже дан.