22-е Олимпийские игры 1980 года в Москве охраняли по самому высшему разряду. Еще не ушли из памяти трагические события 1972 года, когда на Олимпиаде в Мюнхене террористы захватили израильских спортсменов. Тогда погибли 11 человек. В том числе и из-за неумелых действий баварской полиции.

Для Советского Союза, который к этому году только ленивый не пнул и не подверг остракизму за ввод войск в Афганистан (годом ранее), было просто делом чести не допустить не только какого-либо неприятного происшествия, но чтоб и муха не пролетела, и комар не сел!

Потому на охрану были брошены самые отборные силы и милиции, и госбезопасности.

В их числе был и ныне генерал-майор Протоген АНДРЕЕВСКИЙ.

- Я тогда, в 1980-м году проходил службу в должности командира взвода курсантов Саратовского высшего военного командного Краснознаменного училища имени Дзержинского МВД СССР. Наше училище непосредственно было привлечено к охране Олимпийской деревни в Москве. Работу по подготовке к выполнению этой задачи мы начали за год до начала Олимпийских игр.

Прежде всего, тщательно отбирали людей, с ними проводили специальные занятия, воспитательная работа. Изучали особенности Олимпийской деревни, расположение жилых и вспомогательных корпусов.

За месяц с небольшим до старта специальным пассажирским поездом прибыли в Москву в составе сводного батальона во главе с начальником нашего училища. В этот же день нас переодели в гражданскую одежду. Офицеры нарядились в захваченные с собой личные костюмы, а каждый курсант получил комплект экипировки студенческих отрядов: куртка, брюки, майка, что-то наподобие кед, шапочка.

А милицейскую форму нашу сложили и отправили в склады одной из частей дивизии имени Дзержинского.

К вечеру курсанты уже начали обживаться в Олимпийской деревне.

Все службы безопасности здесь занимали 16-е этажи зданий, которые были построены специально для размещения спортсменов. Ныне это просто жилые дома.

Мы размещались в 12-м корпусе в среднем подъезде.

Кстати, наши старшие командиры жили хуже нас, потому что их поселили в московских школах. Мы-то, в Олимпийской деревне, квартировали по два человека к комнате, у нас была горячая вода, все удобства, а полковники и даже генералы – в классах по 20 человек, да один душ на всех и туалет в конце коридора…

Моим соседом по комнате оказался лейтенант из школы КГБ – курсанты этой школы делили с нами обязанности. Правда, их было поменьше: моих милицейских - 20 человек, а их всего семь или восемь.

Так было распределено, что один этаж мы обслуживали, следующий - курсанты КГБ.

Чем мы занимались этот месяц до начала игр? О, очень многим!

Только что ушли строители. И оставили после своей штурмовщины массу недоделок, недочетов и брака! Допустим, если красили рамы, то больше краски размазывали по стеклам, чем по дереву. Если клали плитку – то вся плитка была в клею и замазке!

А мы это все отчищали, отскабливали, отмывали, исправляли перекошенное и недоделанное, убирали мусор. Заполняли комнаты необходимым инвентарем, посудой, бельем.

Мы и потом, когда приехали спортсмены, прежде всего исполняли обязанности горничных: убираться, заправлять кровати, менять белье, выносить мусор. По одному человеку на этаж. На 20 человек гостей.

Ну, и, конечно, муштровали нас по основному заданию: обеспечению безопасности. Особенно тщательно отрабатывали действия в случае пожара, прежде всего – по эвакуации людей из высотных зданий.

Дело в том, что в то время в Москве было недостаточно средств для того, чтобы снимать пострадавших с верхних этажей высоток. В основном пожарные лестницы доставали только до 9 этажа, а всех, кто выше, должны были спасать с крыши вертолетами.

Еще мы отрабатывали технологию организации питания, изучали лифтовое хозяйство, осваивали навыки наружного наблюдения.

Нам так и ставили задачу: чтоб и намека на то, что произошло в Мюнхене, не было!

И ничего не случилось: ни терактов, ни пожаров. Никто не погиб, никто не пострадал, все остались довольны! Вся Олимпиада прошла без серьезных нарушений.

Вся Олимпийская деревня была оцеплена двойным забором с использованием даже колючей проволоки.

По периметру ее охраняли вооруженные курсанты одного из училищ МВД.

Было сразу несколько КПП (контрольно-пропускных пунктов). На входе - сначала один, потом следующий - между технической зоной и зоной отдыха, и в жилую зону.

И еще нужно было предъявить пропуск непосредственно в каждом подъезде.

Система охраны подъездов и всех этих КПП была построена таким образом, что они не подчинялись одному начальнику. В составе этих нарядов КПП были представители разных ведомств – МВД, КГБ, обязательно - пожарные службы. Одного уговоришь – другой не пропустит! Строгость – вплоть до применения оружия!

Поэтому не было ни одного прокола, чтобы какой-то посторонний зашел в Олимпийскую деревню. Это было просто невозможно!

Те Олимпийские игры проходили в сложной международной обстановке. Многие государства объявили им бойкот за то, что СССР в 1979 году ввел войска в Афганистан. Более 60 стран мира официально отказались приехать на соревнования. Отказаться-то отказались, но многие все-таки привезли своих спортсменов - под флагами национальных олимпийских комитетов! Включая особенно ретиво осуждавшую Советский Союз Англию!

В моем 12-м корпусе, например, располагались польская и французская делегации. И вот французы-то – как раз под олимпийским флагом!

А что? Спортсмены – вне политики. Спортивная жизнь атлета коротка. И четыре года до следующих Олимпийских игр для многих – непреодолимый рубеж. Поэтому для них пропустить соревнования все равно, что загубить мечту!

Единственное, кого реально не было на Олимпиаде – это представителей США. И зарубежные журналисты мало освещали игры.

Но через четыре года мы американцам «отомстили» - не поехали на их Олимпиаду...

В это время в Польше уже вовсю бурлили антисоветские настроения, шли забастовки, активизировалось движение «Солидарность». Уже во время Олимпиады произошла смена руководства страны. На открытие приезжал один глава - Эдвард Герек, руководитель польской Объединенной рабочей партии, а на закрытие - уже другой.

Разные были делегации, разные люди. Одни приехали сражаться, другие - просто побыть. Очень сильные атлеты представляли Советский Союз, ГДР, Кубу.

Я вот одного особенно запомнил: был такой кубинский боксер в тяжелом весе - Стивенсон. Он в Москве стал трехкратным олимпийским чемпионом – настоящая легенда мирового бокса! Я с ним непосредственно общался – очень симпатичный парень! Жаль фотографий не осталось: нам-то ведь запрещено было иметь аппараты и что-либо снимать…

А многие страны приезжали просто отбыть номер. Я помню, делегация Сейшельских островов прибыла недели за две до начала Олимпиады, а покинула деревню - через недели две после окончания. В Москве им понравилось, жили – не тужили, можно сказать!

А «мои» поляки завоевали одну или две медали олимпийские, и то не золотые, а половина делегации польской – это были менеджеры, тренеры, массажисты, врачи, спортивные чиновники! Все привезли по чемодану джинсов, маек, кроссовок и все время предлагали что-то у них купить. Заходишь в комнату - по всем шкафам, на всех дверях, стульях - везде лежат джинсы на продажу.

Но мы были политически подкованы, нам было запрещено что-либо у спортсменов покупать. Да и денег-то, собственно, не было. Они потом в город выходили, продавали свой товар, что-то там зарабатывали. Нас это уже не касалось.

Поляки вообще показали себя не с хорошей стороны. Очень пренебрежительно относились к инвентарю. Можно было в кровати у польских спортсменов или менеджеров найти шкурки от банана, сгнившие фрукты…

В целом Олимпиада прошла в очень дружественной обстановке.

В Олимпийской деревне спортсмены были нам доступны, мы могли с ними общаться сколько хочешь. Никто не запрещал.

Мы ходили к ним на дискотеки – кстати, впервые увидев, что это такое!

Заглядывали в бары. Не так часто, но посмотрели то, что нам не было известно в СССР. Особенность олимпийских законов в нашей деревне заключалась в том, что мужчинам в женские корпуса нельзя было входить, а женщинам в мужские – можно. Поэтому к нашим полякам и французам девушки-спортсменки приходили сами.

Надо сказать, они иногда на нас посматривали. Особенно когда в лифте едешь. Ну, мы были тогда молодые, не скажу, что красивые, но здоровые. Чего там, по двадцать с небольшим лет, офицеры!

А мне больше всех наша сборная по волейболу женская нравилась…

В целом спортсмены очень положительно относились к обслуживающему персоналу. На прощанье дарили каждому их нас какие-то сувениры.

Ну, в самом деле: спортсмен две недели прожил рядом с человеком, который помогал ему, убирался у него, общался. Ему хочется сделать этому парню приятное. И дарит француз ему хорошие кроссовки «Адидас». Но нам-то запрещено было хоть что-то брать!

И вот курсант приходит ко мне: «Товарищ лейтенант, что делать?» Я его спрашиваю: «У тебя такие есть?» «Да откуда?» «Ну, положи их в чемодан и никому не говори. Домой приедешь и будешь носить.»

А то доходило до смешного!

Французы, уезжая, оставили ящик красного вина. Обычное столовое красное французское сухое вино.

Я доложил командиру, старшему начальнику корпуса. Он, выпучив глаза, говорит: «Надо составить акт в трех экземплярах и сдать.»

Ну, составили акт, сдали это вино. Потом захожу к ребятам школы КГБ, смотрю, они это вино пьют! Смеются над нами.

И я попробовал впервые в жизни французское вино. Ничего особенного, сухое и сухое…

О еде тоже можно сказать несколько слов. Мы, персонал гостиниц, питались отдельно от спортсменов, в специально построенных временных столовых. Но качество продуктов было таким же, что и у гостей. И здесь мы впервые мы увидели еду в различные упаковках.

Джемы, масло сливочное, соки, все было в финской расфасовке, чего у нас, в СССР никогда не было.

Впервые появилась «Фанта». Кстати, я заведовал обеспечением жильцов этим напитком в наших подъездах. И как только она заканчивалась, по звонку приходила машина, заполнялись все холодильники.

Надо сказать, что атлеты «Фанту» не пили, в основном на нее налегал обслуживающий персонал. А спортсмены предпочитали настоящий «Боржоми» в стеклянных бутылках.

Кстати, во время олимпийских игр я получил звание старшего лейтенанта. И обмывали мы его - «Фантой».

С тех пор я (вот уже сорок лет!) ее не пью!

Надо отдать должное, что настолько мы были подготовлены и обучены, что ни одного случая пьянства среди курсантов не было. Да и сама атмосфера не только на стадионах и в деревне, но и вообще во всем городе - не располагала!

В Москве был идеальный порядок. Я помню, несколько раз мы выезжали в город по своим делам. И вот на такси я ехал по Садовому кольцу, а оно было абсолютно пустое.

Везде стоят милиционеры в белых рубашках и белых фуражках. Подъезжаешь к любому тоннелю - стоит милиционер на входе, выезжаешь – тоже стоит.

Москва была опустевшая. Детей отправили в пионерские лагеря отдыха, всех социально неспокойных элементов вывезли. Ни пьяниц, ни бомжей. На вокзалах все зачистили.

Что еще запомнилось? Наверное, лучше меня знают всю обстановку на той Олимпиаде руководители, которые ее организовывали. Я был тогда маленьким начальником, но многое не ускользнуло и от моих наблюдений.

Например, вот в каждой квартире стояли советские цветные телевизоры.

И они без конца ломались. Приезжала машина, телевизор тут же меняли на новый. Прежний увозили.

Потом выяснилось, что все эти «старые» телевизоры куда-то пропали. А после отъезда гостей и холодильники, и постельное белье куда-то исчезли, и даже мебель. Ну, ладно, холодильники и белье были импортные, а мебель – наша, советская, самая простая… И я слышал от знакомых хозяйственников, что потом долго разбирались, куда «уплыли» все эти вещи и кто на них нажился.

Думаю, коррупция тогда уже была. Вот нам, офицерам и курсантам, выдали перед Олимпийскими играми джинсы итальянские. И почему-то все штаны оказались от 54 размера и выше! А ходовых размеров не было. И мы были вынуждены были везти эти джинсы в специальные мастерские, где их нам перешивали.

И все же, все же… Олимпиада – одна из самых замечательных страниц моей юности. Олимпийская деревня по сей день стоит. В ней проживают москвичи. К сожалению, я больше ни разу не заходил в эти здания…