— Отвечу словами ведущего ученого израильского музея холокоста «Яд Вашем» — Арона Шнеера. Он полагает, что, конечно, далеко не каждый немецкий солдат был убийцей и насильником. Но если нацистское государство создавало именно такую армию; если оно поэтапно готовило своих бойцов к бесчеловечному обращению с целыми народами — то такие вооруженные силы преступны. Скажу уже от себя: да, среди немцев могли попадаться те, кто сочувственно относился к советским мирным гражданам, но это, увы, было исключением. Что же до «безвинных жертв», то не подскажете, где находятся могилы тех, кого предложили считать таковыми? В Потсдаме или Фрайбурге — или всё же под Сталинградом и Курском? Что делали на нашей земле с оружием эти люди? Какой была цель их пребывания? Забыли — почитайте немецкий «Генеральный план Ост», согласно которому земли на Востоке подлежали колонизации, а их население — сгону, уничтожению или онемечиванию. Был введён специальный термин: «особая подсудность в зоне операции «Барбаросса». Эта фраза на деле означала одно: захватчики могли творить на оккупированной территории абсолютно любые беззакония, не боясь преследования со стороны начальства или берлинского правосудия.

— Есть юридическая практика, а есть элементарные нормы морали, которые командование вермахта игнорировало. Скажем, так и не осужденным остался генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, по чьим устным приказам травили газами партизан в крымском Аджимушкае и расстреливали раненых советских военнослужащих в захваченном севастопольском госпитале. Это нельзя объяснить никакой военной необходимостью. Или другой, уже мой личной пример. В конце 1941 года во время боёв в Калининской (ныне Тверской) области мои родственники спрятали детей в подвале дома. Гитлеровцы, открыв люк, пустили туда автоматную очередь. Три ребенка из четырёх погибли, а четвертый на всю жизнь остался калекой. Это соблюдение законов и обычаев войны? Или же это расово-идеологическая борьба на уничтожение?

— Пару месяцев назад Российско-белорусская ассоциация историков «Союзная инициатива памяти и согласия» выпустила двухтомник «Сожженные деревни России и Белоруссии», где собраны материалы допросов плененных немцев о политике «выжженной земли» на советской территории. Мы помним Хатынь, которую сожгли гитлеровцы и местные полицаи, но на самом деле таких деревень были сотни. Почитайте эти страшные документы, почитайте отрывки из дневников и писем, которые приводит Александр Дюков в книге «За что сражались советские люди».

Вот отрывок из дневника обер-ефрейтора Иоганнеса Гердера: «25 августа. Мы бросаем ручные гранаты в жилые дома. Дома очень быстро горят. Огонь перебрасывается на другие избы. Красивое зрелище! Люди плачут, а мы смеемся над слезами. Мы сожгли уже таким образом деревень десять».

А вот дневник унтер-офицера Гейнца Клина: «29 сентября 1941… Фельдфебель стрелял каждой в голову. Одна женщина умоляла, чтобы ей сохранили жизнь, но и ее убили. Я удивляюсь самому себе — я могу совершенно спокойно смотреть на эти вещи... Не изменяя выражения лица, я глядел, как фельдфебель расстреливал русских женщин. Я даже испытывал при этом некоторое удовольствие...»

— Это мнение, когда-то озвученное Геббельсом, без устали повторяют некоторые современные публицисты. Но откройте второй том фундаментального 12-томника «Великая Отечественная война», вышедшего под эгидой Минобороны РФ (в его подготовке я принимал участие). Там приводятся документы, что некомплект личного состава Красной армии в западных округах к лету сорок первого составлял от 60% и выше. Кто и на кого собирался при таких условиях нападать? Далее, советские вооружённые силы с сентября 1939 года находилась в состоянии реформы — перехода к призывной системе комплектования. Эта реформа увеличила численность армии в несколько раз и могла закончиться (в мирных условиях) только к 1942 году. Хотя и в таком случае батальонами и дивизиями командовали бы неопытные младшие командиры, только-только закончившие обучение. То есть опять-таки — не готовые к успешной войне.

— Церкви, говорите, открывались? Может, и открывались. Но лишь для того, чтобы работать ещё одним каналом идеологической обработки местного населения. И одновременно быть филиалом СД-Инланд (тайной полиции) и гестапо, сообщая оккупантам о любых связях прихожан с партизанами. У Гитлера есть фраза: «В наших интересах, чтобы каждая деревня имела собственную секту, развивающую собственное представление о боге. Даже если таким образом в отдельных деревнях возникнет культ колдунов, как, скажем, у негров или индейцев, мы должны это только приветствовать, ибо это увеличит число разрушающих моментов на русской территории»? Сеять рознь по этническому, конфессиональному и другим признакам; развязать гражданскую войну — вот такие инструменты использовали нацисты всюду.

Что касается «Локотской республики», то для меня как выходца из Брянска этот вопрос особенно болезнен. Что происходило после создания марионеточного «государства»? Все коммунисты и просто советские служащие были повешены. Отцы-основатели «республики», Воскобойников и Каминский, провозгласили свою националистическую партию по образцу гитлеровской, чей вождь был единоличным фюрером, которого никакой народ никуда не избирал…

— Новоуренгойский парень ошибся, дав согласие прочесть заботливо отцензурированный чужой текст. А вот почему такое стало возможным — вопрос лучше обращать уже к нам, взрослым. Нужно больше обсуждать те события — как внутри самой молодёжи, так и с привлечением историков. Пусть школьники, например, с Камчатки связываются со школьниками Брянщины и узнают, как проходил холокост в «Локотском округе самоуправления». Пусть ребята из Подмосковья на вебинаре рассказывают о партизанах и подпольщиках своим сверстникам из Беларуси. Много денег для того не требуется: у нас весьма развита телекоммуникационная инфраструктура, проектор и скайп имеются в каждой школе.