«Комсомолка» стала для нас машиной времени, выдав командировку в прошлое. Мы снова летим в Эвенкию, в поселок Бурный, где в марте 1991 года делали репортаж о местных староверах.

Тогда Бурный был жуткой глухоманью даже по сибирским меркам. В поселке четыре десятка домов и около 200 жителей. Здесь не было ни электричества, ни телефонной связи.

За любой справкой летали в село Байкит за три сотни километров. А вечера народ коротал при керосиновой лампе. Люди сами шили одежду и медицинскую помощь оказывали себе сами.

С высоты птичьего полета Бурный за 30 лет почти не изменился: крошечный деревянный поселок примостился на высоком берегу студеной реки. И только спустившись с небес на землю, мы поняли, что вернулись совсем в другой Бурный.

Ушел из жизни главный герой нашего репортажа 28-летней давности Филимон Ермолаевич Вершинин. А мы везли с собой полутораметровый плакат - их семейный снимок с Прасковьей Авксентьевной, задумав на его фоне снять их нынешних. Жизнь разрушила и этот тщательно продуманный план.

Из привозного местные и сегодня покупают только муку, крупу да сахар, предпочитая магазинной пище то, что вырастили и добыли сами. Но когда вертолет привозит экзотические бананы и фрукты , то они нарасхват.

Но теперь в домах работают стиральные машинки и электроплиты - спасибо дизель-генератору, который обеспечил поселок электричеством. Женщины рады - не нужно ходить на речку стирать белье. И каждый раз топить печь, чтобы сварить обед. Мужчины шутливо ворчат: «Совсем жены обленились!» И просят по праздникам печь хлеб в русской печи - «так вкуснее» - и хотя бы летом полоскать белье в реке, потому что «вода - святая». В поселке открылось отделение Почты России, которое заодно выполняет функции банка: здесь выплачивают пенсии и пособия, принимают коммунальные платежи.

В 2017-м в Бурном появилась местная власть - был образован Бурненский сельсовет. А в нем круглосуточная связь с Большой землей, интернет и телевизор. Эти блага цивилизации предлагают всем, но староверы отказываются - «бесовство» им без надобности. При этом в местной школе ребятишки занимаются на компьютерах и пользуются на уроках интерактивной доской.

Поселок Бурный основали в 1933 году две старообрядческие семьи: Алексея Щеголева и Павла Захаркова. Они пришли в эти места из Томской области, спасаясь от коллективизации и раскулачивания. На карбасах, груженных крестьянским скарбом и детьми, они прошли по Обь-Енисейскому каналу в Красноярский край и двинулись на север, чтобы подобрать место для строительства домов. Обосноваться решили на левом берегу золотоносной реки Вельмо – притока Подкаменной Тунгуски, в устье небольшой речки Бурной, которую эвенки называли Тельма, что означает «гремучая».

Новоселы были староверами титовского толка, названного так по имени его основателя - Тита Тарасовича Выгвинцева. Он жил в 19 веке, был волостным писарем, 25 лет отслужил на флоте, имел звания и награды. Наставником Тит Тарасович был избран за исключительную память. Рассказывают, что он «помнил не только то, в какой книге, но и на котором листу что написано». Поэтому к его мнению всегда прислушивались старообрядцы из разных согласий и примыкали к его братству. С Урала титовцы перебрались сначала в Томскую область, а в начале прошлого века начали селиться в Красноярском крае. Сегодня здесь в 13 районах (и на севере, и на юге) живет более трех с половиной тысяч старообрядцев самого разного толка.

Важно понимать, что Сибирь осваивали именно старообрядцы. Хотя в то время понятия такого не существовало, ведь раскол случился в середине 17 века, а «за Камень» торговые люди, казаки и монахи ушли задолго до начала церковной реформы патриарха Никона. Именно по этой причине в Сибири старообрядцев часто причисляют к коренным жителям наравне с малочисленными народами севера.

Жители Бурного до наших дней сохранили старинное благочестие, традиции отцов и дедов. Мужчины трудолюбивы, не курят табак и не сквернословят. Женщины, как их бабушки покрывают голову платком в знак смирения и покорности отцу, мужу и Богу. Молодые женщины завязывают его под затылком, старушки - под подбородком. Жительницы Бурного не пользуются ни косметикой, ни украшениями.

Не стоит забывать, что и в истории России старообрядцы оставили заметный след. Думаю, всем известны имена протопопа Аввакума и боярыни Феодосии Морозовой, образ которой изобразил на своей знаменитой картине сибиряк Василий Суриков. Но мало кто знает, что известные промышленники, купцы и меценаты: Морозовы, Третьяковы, Прохоровы, Рябушинские, Гучковы тоже были староверами. Придерживался старой веры и прославленный атаман Донского казачьего войска и герой Отечественной войны 1812 года Матвей Платов, именем которого недавно назван аэропорт в Ростове.

После распада Советского Союза у енисейских староверов возобновились связи с единоверцами, живущими за рубежом. В Красноярский край постоянно приезжают паломники из Латинской Америки, их привлекает благочестие сибирских староверов и их строгий устав. Около 300 «американцев» задержались в Сибири, многие из них обзавелись семьями.

Время от времени полиция выявляет «иностранцев» с просроченными визами и двумя – тремя детьми на руках. В прошлом году одного их староверов, приехавшего в Сибирь из Бразилии, пытались депортировать из страны. «Комсомолка» писала об этой истории. Полицейские задержали Ханофера – отца троих ребятишек и венчаного мужа жительницы деревни Чулково Туруханского района Антониды Москвичевой – во время операции «Путина». Из документов у него было только свидетельство о рождении, выданное в Бразилии (он приехал в Сибирь 12-летним подростком с матерью – староверкой). Мужчину арестовали и под конвоем доставили в Красноярск, чтобы выдворить из страны. Новость попала в СМИ, сотни людей встали на защиту Антониды и Ханофера. К счастью спецоперация по высылке закончилась победой здравого смысла – Красноярский краевой суд отменил решение о депортации.

Сила староверов - в их крепкой большой семье, в уважении к старшим, в памяти о предках, в вере и понимании божественной сути всего земного. С этим связано и их трудолюбие, которое современному городскому жителю кажется нереальным. На чахлой эвенкийской земле, где огороды заводят только неисправимые оптимисты, нас потчевали вполне южными разносолами: староверы умудряются выращивать на своих грядках не только огурцы и помидоры, но и арбузы! А коровы в апреле, на излете северной зимы, меньше 10 литров молока в день не дают.

Семьи у староверов большие: 6 - 8 ребятишек - дело обычное. Всех нужно не только прокормить, но и одеть-обуть, выучить и женить. Задача не из легких.
Двери в Бурном не закрываются. Вышел из дома, подпер дверь хворостиной или камнем, чтобы ветром не распахнуло, и все! В Бурном нет участкового. Все конфликты гасят внутри общины, не дают им разгораться.

Женитьба вообще дело непростое и хлопотное. Симпатичных девушек и парней в Бурном немало, но многие из них приходятся друг другу родственниками, а староверы выверяют степень сродства между вступающими в брак до седьмого колена. Существует еще и запрет на «родственников по кресту»: нельзя жениться, к примеру, на крестнице и даже родственнице крестников.
Поэтому за женихами и невестами молодежь в сопровождении старших родственников ездит в поисках суженого по другим староверческим деревням. Однако далеко не во всех можно свататься. К примеру, в соседней Кузьмовке - до нее зимой на снегоходе, летом на лодке часов пять ходу - тоже живут староверы, но они относятся к другой ветви. А супруги непременно должны принадлежать к одному старообрядческому согласию.

Филимон Ермолаевич Вершинин имел 13 детей и каждому собственноручно помогал искать жениха или невесту. Впрочем, было в этой семье как минимум одно исключение из общих правил. В Людмилу - дочь Филимона Ермолаевича - влюбился приезжий парень. Николай Рубцов окончил в Иркутске пушно-меховой техникум и по распределению приехал в Эвенкию.
- Вижу девушку неземной красоты! Влюбился с первого взгляда, - вспоминает Николай. - А она на меня внимания не обращает. Решили мы с товарищем пойти к Вершининым свататься. Филимон Ермолаевич усадил за стол, начал нас угощать. Говорит: «Мы люди верующие, жениться должны по закону, а ты в Бога не веришь, не могу я дать согласия на вашу свадьбу». Не понравился я ему.
Николай не отступал, приезжал каждые выходные. Между прочим, двести километров на моторной лодке в одну сторону! А потом и вообще добился перевода в Бурный. Пришлось Филимону Ермолаевичу сдаться. Но он поставил Николаю условие - принять старообрядческую веру.

Сейчас у Рубцовых восемь детей: четыре дочери и четыре сына. Четверо внуков, пятый на подходе. Шестерых детей он принял у жены сам, дома. Только первенца Людмила рожала в больнице. И еще восьмого - Домиана. Врачи настояли, чтобы «старородящая» Рубцова была под их присмотром.

Вершинины – сегодня самая многочисленная семья в Бурном. Раньше они жили в 45 километрах от поселка - «на Светлане». Такое имя носит таежная речка – один из притоков Вельмо. Говорят, что с эвенкийского она переводится как «рыбная», «ленковая» (здесь водится такая рыба из семейства лососевых – ленок) и с женским именем никак не связана. Когда-то здесь был поселок. На Светлане появились на свет первые дети Филимона Ермолаевича. Но потом глава семейства Вершининых переехал с семьей в Бурный, а Светлана стала базой семейных охотничьих угодий. И сегодня здесь добывают пушнину и рыбачат пять его сыновей – братьев Вершининых.

В 2012 году случилось беда - Светлану смыло во время весеннего половодья. В ноябре 2011 года, когда лед на Вельмо уже встал, случилась нежданная оттепель, возник ледовый затор, вода вышла на лед, подтопила поселок и через пару дней снова замерзла. А по весне все дома и хозяйственные постройки уплыли вниз по Вельмо во время ледохода.

Братья начали отстраивать Светлану той же весной. И сегодня здесь вновь находится их охотничья база с просторным домом, баней и сараями. Отсюда они уходят на охоту, сюда возвращаются. Охотничьи, промысловые участки в Эвенкии огромные – тысячи гектаров. Поэтому путики – таежные тропы, по которым охотники-промысловики расставляют капканы и другие ловушки на пушного зверя, тянутся на десятки и сотни километры. Было время, когда по путикам ходили на лыжах, теперь ездят на снегоходах. Двадцать восемь лет назад это были «Бураны», теперь – самые современные снегоходы канадской фирмы BRP. Дело не в «понтах», как может кому-то показаться, а в надежности и экономичности. «Канадец» потребляет в три раза меньше топлива, чем «Буран». И гораздо быстрее.

Вдоль путиков ставятся избушки, в которых охотники могут переночевать, укрыться от ненастья, обработать шкурки добытого зверя. Расстояния между ними обычно несколько десятков километров. В избушках установлены рации, по которым в условленное время охотники выходят на связь с базой и своими коллегами. Это своеобразная социальная сеть в радиоэфире - главный источник информации о том, как дела у промысловиков и в их семьях. Рядом с избами устраиваются лабазы, где хранится провиант и другие запасы, необходимые охотнику во время промысла.

Мужчины из Бурного уходят в тайгу уже в октябре, а завозить запасы в избы начинают за месяц – два до этого. Домой из тайги выходят к рождеству. После нового года добыча с помощью ловушек и капканов обычно заканчивается, соболя добывают с собаками. Лайка отыскивает зверька, загоняет его на дерево и охотник должен добыть соболя, не испортив при этом ценную шкурку.

Когда говорят, что в Сибири медведи ходят по улицам, то это… правда. Даже в миллионном Красноярске косолапых в последние годы регулярно встречают на садовых участках и окраинных улицах. Основных причины две. Первая - заповедник «Столбы», где обитает множество диких животных, находится в городской черте. Красноярцы ездят туда на автобусах, так что и косолапым до человеческого жилья – рукой, точнее лапой подать. Вплотную подходит тайга и к другим городским районам. Вторая причина - из-за ограничений на отстрел медведя косолапых развелось в три раза больше, чем может прокормиться. Вот и идет зверь в город: на помойки, в сады и огороды. А что уже говорить о Бурном, расположенном в глухой тайге.

Местные охотники рассказывали, что однажды осенью медведь задрал и покалечил бригаду шишкарей. Люди добывали в тайге кедровый орех, когда к ним пожаловал агрессивно настроенный топтыгин. Одного удара медвежьей лапы хватит, чтобы переломить хребет корове, что уж говорить о человеке. Пока мужики добрались до ружья и завалили зверя, он убил и искалечил больше десяти человек. Не берусь судить о достоверности это истории, но то, что каждый житель поселка мужского пола встречался в тайге с медведем - факт. Ведь все они охотники и ходить в лес с ружьем начинают еще подростками, сначала с отцом и старшими братьями, а потом и самостоятельно. Так что медвежьей шкурой в Бурном никого не удивишь. Но и выкладывать их напоказ, как это любят делать люди, далекие от таежного промысла, здесь не принято. Бахвальство здесь не в чести. При этом все знают, сколько соболя добыл в прошлом сезоне тот или иной охотник. И сколько выручил за это денег. Именно по этим «показателям» здесь оценивают профессиональную состоятельность промысловика. И «клан» Вершининых каждый сезон в передовиках.

Николай Филимонович Вершинин, отец восьмерых детей и охотник со 40-летним стажем на «боевом счету» которого более двух с половиной тысяч соболей, добытых в окрестной тайге, до сих пор вспоминает «проверку», которую им с младшим братом Иваном устроил медведь три десятка лет назад. Было ему тогда чуть за двадцать, брат учился в восьмом классе. Дело было в ноябре, уже начался промысловый сезон и братья отправились по путику настораживать капканы. Путь был неблизкий, хоть и привычный: предстояло пройти около 300 километров. На ночь останавливались в избах, проверяли лабазы.

- Возле третьей избы накануне на поляну был сброшен с вертолета груз: продукты, снаряжение, - вспоминает Николай Филимонович, - Смотрим, медведь все припасы разметал и то ли ушел, то ли притаился - не понимаем. Собаки не лают. Медведя они не сразу почуяли - натасканы на соболя. Сунулись мы в дом, а оттуда на нас как метнется мишка! Еле ноги унесли. Дело к ночи, мороз крепчает. Как его из избы выкурить?! Что только не делали, И горящие головешки в дом бросали – медведь их оттуда вышвыривал. И стреляли, но бревно пуля не пробивает – не выходит из избы косолапый!. Только ревет диким голосом и все крушит.

Всю ночь братья просидели у костра, опасались, что медведь нападет. Как рассвело, решили переходить к активным действиям сами. Один сел напротив входа в избу, другой полез на крышу, чтобы сверху незваного гостя выкурить из дома.

- Я на крыше сижу, слышу, как он внизу дышит, запах его чувствую. Брат с ружьем напротив двери стоит, делает вид, что спокоен, а ствол ходуном ходит. Замерзли за ночь у костра, да и нос к носу столкнуться с матерым зверем довелось впервые.

Завалить зверя удалось только ближе к полудню. Больше 12 часов «воевали» с ним братья Вершинины. Еле выволокли вдвоем тушу из избы, матерый был зверь. Младшему брату тогда было 14 лет.

Медведь все в избе разорил: окно выбил, печь раскатал, лежанку и стол в щепки разнес. Осталась только фляжка со спиртом, которую отец – Филимон Ермолаевич хранил «на всякий случай». Тогда парни впервые спирт и попробовали, чтобы согреться и дрожь в руках унять.

Встреч с хозяином тайги в его жизни было немало. Но обычно Николай Филимонович ходит по тайге вообще без ружья. Уверен, что опытный таежник и зверь друг друга с полувзгляда понимают. Это на охоте они соперники, в остальное время каждый по своим делам по тайге ходит…

Охотничьих историй здесь у каждого на полное собрание сочинений – только записывай. Есть и триллеры, и детективы, и комедии, и драмы. Например, история о лисе, которая за один сезон стащила из капканов Николая Рубцова и съела три десятка соболей. Чуть не пустила по миру охотника, ведь выручка от сдачи соболиных шкурок это основной доход промысловика! Он специально ее выслеживал, но рыжая плутовка уходила с места преступления безнаказанно. Оказывается, не только в русских народных сказках обитают хитрые лисы.

У каждого из охотников есть своя история о зловредной росомахе, разоряющей охотничьи избушки и ворующей из ловушек соболей и белок. Или о встреченном в тайге сохатом, разлет рогов которого имел какие-то невообразимые размеры.

- Дети оканчивают у нас четыре класса и дальнейшее обучение должны продолжить в Байките, в интернате, - рассказывает директор местной школы Юлия Александровна Киреева. - Но многие родители переводят детей в учебно-консультационный класс, и они учатся дома еще два года.

И все-таки главные уроки маленьким жителям Бурного преподают в семье. Девочки осваивают домашнее хозяйство с мамами, мальчишки с малолетства ездят с отцом и старшими братьями в тайгу и на рыбалку, учатся водить снегоход и обращаться со скотиной.

В Бурном ни одному мальчишке не придет в голову уклоняться от армии. Какими бы напряженными ни были отношения староверов с властью, но они и в советские времена, и в новом веке служили и ходили на выборы.

- Я проходил срочную в Советской армии, где религиозность солдат не поощрялась, - рассказывает Николай Вершинин. - Помню, первую баню перед карантином. Спрятал крестик в рот, как старшие научили, и пошел мыться. Ни в бане, ни на медосмотре крестика моего никто не заметил. А ночью я зашил его в потайное место в хэбэ и молился только в укромных местах.

По закону староверов каждый мужчина должен защищать свою родину и, только отслужив в армии, может жениться. Спрашиваем: как парни переносят тяготы военной службы? Молодые старообрядцы смеются: «Какие там тяготы? Их бы с моим отцом на сенокос отправить. Вот там тяготы!» Парни они крепкие, без вредных привычек, к тяжкому мужскому труду с детства приучены, оружием владеют с отрочества.

Михаил Захарков – бессменный начальник авиаплощадки в Бурном. О нем «Комсомольская правда» даже писала. Здесь на фото он с «Комсомолкой» , в которой есть его фотография.

Человек веселый и оптимистичный. Его отец – Павел Тимовфеевич Захарков ушел из Бурного на фронт в 1943 году и погиб. Его имя выбито на поселковом памятнике землякам, погибшим на Великой отечественной войне.

21 марта 1991 года, КП
Позывной «Бульвар» ему дали явно в насмешку.

В родной фактории Михаила Захаркова Бурном нет даже электричества, а ближайшая круглая печать находится в сотне километров, и заезжий люд отмечает командировочные удостоверения на местной почте. Все мужское население Бурного - охотники-промысловики. А его вот угораздило стать начальником авиаплощадки.

Собственно, это слишком громкое название. Зимой «Ан-2» дважды в неделю садится на замерзшую речку Вельмо, летом же на какой-нибудь голый островок или песчаную косу.

На календаре весна, за окном минус тридцать. Жена в райцентре, в больнице с младшим сынишкой. На руках у начальника Захаркова – старший с ангиной, а до ближайшего медицинского работника час лета на «аннушке». Пацану – таблетку, себе – горячего чая – и на мороз - идет борт из Байкита. А по рации снова кто-то разыскивает Михаила:

- Бульвар! Бульвар! (расшифровка текстовки, опубликованной в 1991 году)

Сегодня постоянно на Светлане живет один человек - Петр Култышев, работник водомерного поста и близкий родственник Вершининых. В молодости он уехал из этих мест учиться, долгие время работал речником на севере Красноярского края. И выйдя на пенсию, решил вернуться в родные края. Раньше водомерный пост в Светлане обслуживал его брат. Теперь здесь обосновался \Петр:

- Я человек разведенный, одинокий вот и решил пожить пару лет отшельником, подумать о смысле жизни.

По рождению Петр был крещен по старообрядческому чину, но долгие годы, проведенные вдали от единоверцев, отдалили его от бога, сделали его если не атеистом, то человеком, который не слишком строго следует требованиям веры. Он склонен к философии и неспешным рассказам о своей жизни, наполненной удивительными приключениями и яркими событиями.

Провожать нас вышли старые и новые знакомые. Шутили: «Ждем вас снова через 28 лет! Даст Бог - доживем!»
Каким будет наш мир в 2047 году? Какими будем мы?

Они ушли в тайгу из мира, который был к ним враждебен, но этот мир наступает на них по всем фронтам. Мобильная связь и интернет еще не вошли в их дома, но уже на пороге. Вспоминаем маленькую девочку-староверку, летевшую с нами на вертолете. Она всю дорогу играла в какую-то компьютерную игру на мамином мобильном телефоне. Освоила, пока гостила на Большой земле...