Глава 31
Перзидент vs президент
От Антуана де Сент-Экзюпери до Шарля де Голля – около пятисот километров...
...или час на самолёте из аэропорта Лиона, названного в честь героя-писателя, до воздушной гавани Парижа, носящей имя героя-президента.
Жюстина де Габриак летать не любила, да и выигрыш во времени получался грошовым: пока рулят на взлёт в Лионе, пока в Париже везут от аэропорта до города... Скоростной поезд TGV за два часа доставил Жюстину от вокзала в бизнес-квартале Пар-Дьё до Лионского вокзала почти в самом центре столицы. У перрона её ждала машина, которая тут же вывернула на набережную Сены и двинулась к Латинскому кварталу. Вскоре президент Интерпола вошла в скромный отель, где была назначена встреча с Вейнтраубом.
Старик уже ждал в номере и поднялся навстречу, опираясь на трость.
– Вы упомянули про случай, – проскрипел он после приветствия с лёгким поклоном. – Один ваш земляк считал, что случайности не существует. Любое событие – либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие. Видите, я даже примчался пораньше, потому что сгораю от любопытства: что из этого набора вы мне приготовили?
– Возможно, всё сразу, – Жюстина тоже заговорила по-английски и дежурно улыбнулась.
Хельмут Вейнтрауб, давний знакомый. Один из основателей и пожизненный член Бильдербергского клуба, миллиардер, президент гигантской корпорации, тайный и явный владелец множества бизнесов был известен Жюстине де Габриак совсем в другом качестве.
За годы, которые она работала следователем и разыскивала по всему миру культурные ценности, следы несколько раз приводили её к Вейнтраубу. Его позиции на чёрном рынке предметов искусства выглядели ничуть не хуже, а то и лучше, чем в международном бизнесе.
Легенды рассказывали про секретный зал за бронированной дверью в особняке миллиардера, где хранилась уникальная коллекция раритетов, многие из которых считают давно утраченными, покоящимися на дне моря или просто не существующими.
По слухам, Вейнтраубу принадлежали якобы уничтоженные нацистами картины Климта, известный только по копиям оригинал «Леды и лебедя» Леонардо и «Художник» Пикассо, пропавший в авиакатастрофе заодно с бриллиантами на миллиард долларов.
...или час на самолёте из аэропорта Лиона, названного в честь героя-писателя, до воздушной гавани Парижа, носящей имя героя-президента.
Жюстина де Габриак летать не любила, да и выигрыш во времени получался грошовым: пока рулят на взлёт в Лионе, пока в Париже везут от аэропорта до города... Скоростной поезд TGV за два часа доставил Жюстину от вокзала в бизнес-квартале Пар-Дьё до Лионского вокзала почти в самом центре столицы. У перрона её ждала машина, которая тут же вывернула на набережную Сены и двинулась к Латинскому кварталу. Вскоре президент Интерпола вошла в скромный отель, где была назначена встреча с Вейнтраубом.
Старик уже ждал в номере и поднялся навстречу, опираясь на трость.
– Вы упомянули про случай, – проскрипел он после приветствия с лёгким поклоном. – Один ваш земляк считал, что случайности не существует. Любое событие – либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие. Видите, я даже примчался пораньше, потому что сгораю от любопытства: что из этого набора вы мне приготовили?
– Возможно, всё сразу, – Жюстина тоже заговорила по-английски и дежурно улыбнулась.
Хельмут Вейнтрауб, давний знакомый. Один из основателей и пожизненный член Бильдербергского клуба, миллиардер, президент гигантской корпорации, тайный и явный владелец множества бизнесов был известен Жюстине де Габриак совсем в другом качестве.
За годы, которые она работала следователем и разыскивала по всему миру культурные ценности, следы несколько раз приводили её к Вейнтраубу. Его позиции на чёрном рынке предметов искусства выглядели ничуть не хуже, а то и лучше, чем в международном бизнесе.
Легенды рассказывали про секретный зал за бронированной дверью в особняке миллиардера, где хранилась уникальная коллекция раритетов, многие из которых считают давно утраченными, покоящимися на дне моря или просто не существующими.
По слухам, Вейнтраубу принадлежали якобы уничтоженные нацистами картины Климта, известный только по копиям оригинал «Леды и лебедя» Леонардо и «Художник» Пикассо, пропавший в авиакатастрофе заодно с бриллиантами на миллиард долларов.
Ожерелье Патиалы
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Знающие люди утверждали, что в тайном зале целёхонькой выставлена коллекция знаменитого гангстера Артура «Голландца» Флегенхаймера. Вроде бы здесь же старик держал регалии британского короля Иоанна, утонувшие восемь столетий назад в Линкольншире, и вновь собранное ожерелье Патиалы – индийское чудо из трёх тысяч бриллиантов, главный из которых размером с мяч для гольфа.
Сплетники договаривались до того, что Вейнтрауб завладел некоторыми артефактами, которые найдены в Кумранских пещерах по соседству со знаменитыми свитками, и есть в его коллекции даже вещи из Иерусалимского Храма...
Увы, Жюстине так и не удалось хоть разок по-настоящему зацепить подпольного коллекционера: Вейнтрауб снова и снова выходил сухим из воды. Однако этот старый паук – единственный, с кем имело смысл обсуждать события последних дней.
– Не ждала, что вы будете готовы прилететь немедленно, – сказала Жюстина. – Простите, что заставила проделать такой путь.
– Ничего, – блеснул в ответ фарфором зубов Вейнтрауб, – у меня как раз накопились дела в Европе.
– В таком случае для начала позвольте поблагодарить вас за приглашение на заседание Бильдербергского клуба. Это большая честь, и само собой, я обязательно там буду. В свою очередь, Интерпол готовит очередную сессию Генеральной ассамблеи. На этот раз представители всех стран-участниц собираются в России. Надеюсь, вы тоже не откажетесь принять моё приглашение и приедете в Петербург.
Сплетники договаривались до того, что Вейнтрауб завладел некоторыми артефактами, которые найдены в Кумранских пещерах по соседству со знаменитыми свитками, и есть в его коллекции даже вещи из Иерусалимского Храма...
Увы, Жюстине так и не удалось хоть разок по-настоящему зацепить подпольного коллекционера: Вейнтрауб снова и снова выходил сухим из воды. Однако этот старый паук – единственный, с кем имело смысл обсуждать события последних дней.
– Не ждала, что вы будете готовы прилететь немедленно, – сказала Жюстина. – Простите, что заставила проделать такой путь.
– Ничего, – блеснул в ответ фарфором зубов Вейнтрауб, – у меня как раз накопились дела в Европе.
– В таком случае для начала позвольте поблагодарить вас за приглашение на заседание Бильдербергского клуба. Это большая честь, и само собой, я обязательно там буду. В свою очередь, Интерпол готовит очередную сессию Генеральной ассамблеи. На этот раз представители всех стран-участниц собираются в России. Надеюсь, вы тоже не откажетесь принять моё приглашение и приедете в Петербург.
Санкт-Петербург
Фото: Александр ГЛУЗ
Фото: Александр ГЛУЗ
– Merci bien, – снова чуть склонил голову старик, принимая у неё конверт. – Интересно, чем живёт международная полиция, когда смотришь на неё не снаружи, а изнутри. Тем более приятно, когда тебе не тюрьмой грозят, а зовут в гости. Париж настраивает на определённый лад, знаете ли. Я уже и забыл, когда вот так, частным порядком, один на один встречался с красивой женщиной в номере отеля.
– Давайте присядем, – Жюстина опустилась в кресло, и Вейнтрауб устроился в кресле напротив.
– Вы правы, наша встреча носит частный характер, – продолжила она. – Однако давайте не обольщаться. Мы слишком хорошо знаем друг друга. Я просила вас приехать сюда, чтобы даже случайно у вас в руках не оказалась запись нашей беседы. Здесь всё чисто, и мои люди тоже ничего не записывают. При этом вы вправе по собственному усмотрению распоряжаться информацией, которую я сообщу. Надеюсь, это принесёт больше пользы, чем вреда.
– У меня на родине говорят: не все слепые днём видят, – старик улыбался, но глаза его глядели холодно. – По понятным причинам я никогда не задумывался о сотрудничестве с вами и пока не понимаю, какой между нами возможен альянс. С тем большей охотой выслушаю ваши соображения.
– Недавно в Интерпол обратились эфиопы с просьбой разыскать преступника, который в девяносто первом году похитил у них некий артефакт. Само обращение не составляет тайны. Информация о нём есть на нашем сайте. В соответствии с процедурой был издан красный циркуляр, и преступник объявлен в международный розыск. Вчера вечером поступила информация о том, что предположительно он погиб в России. Для дальнейших следственных действий и выяснения личности погибшего издан чёрный циркуляр, и это тоже не секрет. Но я обратила внимание на странное обстоятельство. Эфиопы искали этого человека лет двадцать и не нашли. Обратились в Моссад. Израильтяне тоже не слишком быстро сумели выяснить, что похититель, которого считали кубинцем, на самом деле офицер Советской армии. Зато как только мы сообщили об этом в Россию, преступник был найден буквально за пару дней и тут же погиб.
– Вы уверены, что русские нашли того самого человека? – спросил Вейнтрауб, поигрывая тростью.
– Практически не сомневаюсь. Правда, они продолжают выдавать его за неопознанного иностранца. Я думаю, им надо, чтобы расследование продолжалось.
– Зачем?
– Чтобы выяснить, о какой похищенной ценности идёт речь.
– То есть вы полагаете, что русским это неизвестно? – Вейнтрауб не столько спрашивал, сколько размышлял вслух. – Может быть, наоборот, они всё прекрасно знают и просто заметают следы.
Жюстина раскрыла сумочку.
– Вы не будете возражать, если я закурю?
– Сделайте одолжение.
Ей нужна была эта пауза, занятая неторопливым поиском в сумочке сигарет и зажигалки, чтобы собраться и перейти к главному.
– Дело в том, что эфиопы объявили похищенное государственной тайной, – сказала Жюстина, выпустив струйку дыма. – В документах они называют пропажу Артефактом, с большой буквы. Даже неофициально отказываются сообщить, о чём идёт речь. Если русские что-то знали, у них было достаточно времени, чтобы замести следы. На мой взгляд, запрос из Эфиопии стал для них полной неожиданностью, и о том давнем происшествии им ничего неизвестно.
– Зато вам, как я понимаю, известно гораздо больше, – предположил Вейнтрауб, – и вы почему-то хотите обсудить это со мной. Почему?
– Уровень задачи. К сожалению, которого я не скрываю, именно вы и только вы в состоянии понять меня и притом обладаете возможностями, о которых я могу лишь догадываться. Мы можем сообща разобраться в происходящем и предпринять определённые совместные действия.
Жюстина раздавила сигарету в пепельнице.
– Давайте рассуждать. У эфиопов похитили нечто настолько важное, что даже вслух сказать нельзя. Вы, конечно, помните, что главной ценностью в Эфиопии принято считать манускрипт «Кебра Нагаст».
– «Слава Царей», – кивнул Вейнтрауб. – История цивилизации почти за три тысячи лет и родословная эфиопской императорской династии от Соломона до наших дней. Если бы кто-то выкрал «Кебра Нагаст», я бы узнал об этом не через двадцать пять лет, а через двадцать пять минут. В любом случае намного раньше вас.
– Вы правы, с манускриптом всё в порядке, он на месте. Остаётся предположить, что похищена вторая реликвия, которая может находиться в Эфиопии.
– Не может, – старик поджал тонкие морщинистые губы. – Ни за что не поверю, что вы с вашим прекрасным образованием и с вашим колоссальным опытом всё ещё верите в сказки.
– Давайте присядем, – Жюстина опустилась в кресло, и Вейнтрауб устроился в кресле напротив.
– Вы правы, наша встреча носит частный характер, – продолжила она. – Однако давайте не обольщаться. Мы слишком хорошо знаем друг друга. Я просила вас приехать сюда, чтобы даже случайно у вас в руках не оказалась запись нашей беседы. Здесь всё чисто, и мои люди тоже ничего не записывают. При этом вы вправе по собственному усмотрению распоряжаться информацией, которую я сообщу. Надеюсь, это принесёт больше пользы, чем вреда.
– У меня на родине говорят: не все слепые днём видят, – старик улыбался, но глаза его глядели холодно. – По понятным причинам я никогда не задумывался о сотрудничестве с вами и пока не понимаю, какой между нами возможен альянс. С тем большей охотой выслушаю ваши соображения.
– Недавно в Интерпол обратились эфиопы с просьбой разыскать преступника, который в девяносто первом году похитил у них некий артефакт. Само обращение не составляет тайны. Информация о нём есть на нашем сайте. В соответствии с процедурой был издан красный циркуляр, и преступник объявлен в международный розыск. Вчера вечером поступила информация о том, что предположительно он погиб в России. Для дальнейших следственных действий и выяснения личности погибшего издан чёрный циркуляр, и это тоже не секрет. Но я обратила внимание на странное обстоятельство. Эфиопы искали этого человека лет двадцать и не нашли. Обратились в Моссад. Израильтяне тоже не слишком быстро сумели выяснить, что похититель, которого считали кубинцем, на самом деле офицер Советской армии. Зато как только мы сообщили об этом в Россию, преступник был найден буквально за пару дней и тут же погиб.
– Вы уверены, что русские нашли того самого человека? – спросил Вейнтрауб, поигрывая тростью.
– Практически не сомневаюсь. Правда, они продолжают выдавать его за неопознанного иностранца. Я думаю, им надо, чтобы расследование продолжалось.
– Зачем?
– Чтобы выяснить, о какой похищенной ценности идёт речь.
– То есть вы полагаете, что русским это неизвестно? – Вейнтрауб не столько спрашивал, сколько размышлял вслух. – Может быть, наоборот, они всё прекрасно знают и просто заметают следы.
Жюстина раскрыла сумочку.
– Вы не будете возражать, если я закурю?
– Сделайте одолжение.
Ей нужна была эта пауза, занятая неторопливым поиском в сумочке сигарет и зажигалки, чтобы собраться и перейти к главному.
– Дело в том, что эфиопы объявили похищенное государственной тайной, – сказала Жюстина, выпустив струйку дыма. – В документах они называют пропажу Артефактом, с большой буквы. Даже неофициально отказываются сообщить, о чём идёт речь. Если русские что-то знали, у них было достаточно времени, чтобы замести следы. На мой взгляд, запрос из Эфиопии стал для них полной неожиданностью, и о том давнем происшествии им ничего неизвестно.
– Зато вам, как я понимаю, известно гораздо больше, – предположил Вейнтрауб, – и вы почему-то хотите обсудить это со мной. Почему?
– Уровень задачи. К сожалению, которого я не скрываю, именно вы и только вы в состоянии понять меня и притом обладаете возможностями, о которых я могу лишь догадываться. Мы можем сообща разобраться в происходящем и предпринять определённые совместные действия.
Жюстина раздавила сигарету в пепельнице.
– Давайте рассуждать. У эфиопов похитили нечто настолько важное, что даже вслух сказать нельзя. Вы, конечно, помните, что главной ценностью в Эфиопии принято считать манускрипт «Кебра Нагаст».
– «Слава Царей», – кивнул Вейнтрауб. – История цивилизации почти за три тысячи лет и родословная эфиопской императорской династии от Соломона до наших дней. Если бы кто-то выкрал «Кебра Нагаст», я бы узнал об этом не через двадцать пять лет, а через двадцать пять минут. В любом случае намного раньше вас.
– Вы правы, с манускриптом всё в порядке, он на месте. Остаётся предположить, что похищена вторая реликвия, которая может находиться в Эфиопии.
– Не может, – старик поджал тонкие морщинистые губы. – Ни за что не поверю, что вы с вашим прекрасным образованием и с вашим колоссальным опытом всё ещё верите в сказки.
Ковчег Завета.
– Я знала, что вы это скажете, – улыбнулась в ответ Жюстина. – Но тогда назовите мне хоть что-нибудь, что может быть у эфиопов сопоставимого по ценности с «Кебра Нагаст» или даже более ценного.
Вейнтрауб промолчал, и она продолжила:
– В манускрипте сказано, что сын царя Соломона и царицы Савской вывез из Иерусалимского Храма в Эфиопию главную святыню всех времён и всех народов – Ковчег со скрижалями Завета. Единственное материальное свидетельство прямого общения и договора между Всевышним и людьми. Копии святыни до сих пор хранятся в тысячах церквей по всей Эфиопии. Раз в году на праздник Тимкáт все ковчеги разом выносят наружу и демонстрируют вместе со скрижалями толпам прихожан. Эфиопские духовные лидеры с незапамятных времён утверждают, что один из этих ковчегов – настоящий. В две тысячи девятом году они обещали предъявить его человечеству, но почему-то не предъявили.
Вейнтрауб промолчал, и она продолжила:
– В манускрипте сказано, что сын царя Соломона и царицы Савской вывез из Иерусалимского Храма в Эфиопию главную святыню всех времён и всех народов – Ковчег со скрижалями Завета. Единственное материальное свидетельство прямого общения и договора между Всевышним и людьми. Копии святыни до сих пор хранятся в тысячах церквей по всей Эфиопии. Раз в году на праздник Тимкáт все ковчеги разом выносят наружу и демонстрируют вместе со скрижалями толпам прихожан. Эфиопские духовные лидеры с незапамятных времён утверждают, что один из этих ковчегов – настоящий. В две тысячи девятом году они обещали предъявить его человечеству, но почему-то не предъявили.
Взятие Иерусалима, сожжение Первого храма
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
– Это сказки, – повторил Вейнтрауб. – Ковчег Завета оставался в Храме ещё минимум триста лет после смерти Соломона. Скорее всего, он просто сгорел при захвате Иерусалима, когда воины Навуходоносора разграбили и сожгли Храм. Хотя многие до сих пор верят, что Ковчег успели где-то спрятать и он будет снова явлен человечеству.
Жюстина закинула ногу на ногу и перехватила взгляд старика на свои красивые колени.
– Вот видите, – сказала она. – Так почему бы не допустить, что Ковчег Завета действительно находился в Эфиопии, даже если он попал туда намного позже? В девяносто первом году страна разваливалась на части. Шла гражданская война, в которой активно участвовали кубинские и советские офицеры. Почему бы не допустить, что кто-то из них воспользовался удобным случаем и в полной неразберихе захватил Ковчег? Понятно, что церковные и государственные власти должны были сделать всё, чтобы о краже никто не узнал. Если бы информация просочилась, разрушительные последствия трудно себе представить. Но в любом случае крахом Эфиопии дело не ограничилось бы – это событие геополитического значения, способное вызвать мировую войну. Наконец, почему бы не допустить, что похититель или похитители тайком переправили Ковчег в Россию, но там об этом узнали только сейчас?
– Вряд ли вам, – Жюстина не удержалась от соблазна поддеть собеседника, – с вашим колоссальным опытом надо рассказывать о том, как долго могут вылёживаться до появления на чёрном рынке куда менее значимые артефакты. Здесь же речь идёт о немыслимой культурной, духовной и в то же время материальной ценности. Сто лет назад Ковчег оценили в двести миллионов долларов. Значит, сегодня с учётом инфляции он стоит не меньше пяти миллиардов. Сумма достаточная, чтобы заинтересовать даже вас. Почему бы не допустить...
– Слишком много допущений, – перебил Вейнтрауб. – Слишком много.
Он сидел с прямой спиной и уже не крутил пальцами трость, а вцепился в набалдашник.
– И всё-таки давайте допустим, что Ковчег оказался в России, – Жюстина словно не заметила реплики старика. – Главная святыня трёх мировых религий. Обитый золотом древний сундук с каменными скрижалями, на которых Всевышний собственноручно начертал десять заповедей. Артефакт, в существовании которого не сомневаются четыре миллиарда верующих – иудеев, христиан, мусульман и агностиков. Мощный рычаг, с помощью которого можно манипулировать человечеством. Что бы вы стали делать, если бы оказалось... нет, если бы существовала хотя бы небольшая вероятность того, что Ковчег Завета действительно уцелел и попал в Россию?
– Я бы сделал всё, чтобы его найти, – проскрипел Вейнтрауб. – Любой ценой.
– Теперь вам известно, что такая вероятность существует. – Жюстина прикурила новую сигарету. – Ведь наш разговор тоже из разряда невероятных. Как вы сказали? Всё на свете не случайно?
– Это сказал Вольтер. Нет случайностей, а есть предвестия, испытания, наказания или награды. Что ж, вы действительно предлагаете мне весь набор. Должен признаться, в прошлом я вас недооценивал. Но пост президента Интерпола и то, что вы сейчас рассказали... Хороший тактический ход. Вы пускаете меня по следу, по которому не можете пойти самостоятельно, и дальше будете следить за моими действиями.
– Конечно. Только я ещё буду снабжать вас информацией. И главное, Ковчег вряд ли удастся добыть легальным путём – значит, его надо будет легализовать позже. У меня тоже есть некоторые возможности, которые окажутся очень кстати.
– Хорошо, – сказал Вейнтрауб, – сделаем ещё одно допущение. Если я соглашусь, какая доля вас интересует? Вы ведь неспроста упомянули про пять миллиардов долларов.
Жюстина посмотрела ему в глаза, медленно выдыхая дым.
– Договоримся.
Жюстина закинула ногу на ногу и перехватила взгляд старика на свои красивые колени.
– Вот видите, – сказала она. – Так почему бы не допустить, что Ковчег Завета действительно находился в Эфиопии, даже если он попал туда намного позже? В девяносто первом году страна разваливалась на части. Шла гражданская война, в которой активно участвовали кубинские и советские офицеры. Почему бы не допустить, что кто-то из них воспользовался удобным случаем и в полной неразберихе захватил Ковчег? Понятно, что церковные и государственные власти должны были сделать всё, чтобы о краже никто не узнал. Если бы информация просочилась, разрушительные последствия трудно себе представить. Но в любом случае крахом Эфиопии дело не ограничилось бы – это событие геополитического значения, способное вызвать мировую войну. Наконец, почему бы не допустить, что похититель или похитители тайком переправили Ковчег в Россию, но там об этом узнали только сейчас?
– Вряд ли вам, – Жюстина не удержалась от соблазна поддеть собеседника, – с вашим колоссальным опытом надо рассказывать о том, как долго могут вылёживаться до появления на чёрном рынке куда менее значимые артефакты. Здесь же речь идёт о немыслимой культурной, духовной и в то же время материальной ценности. Сто лет назад Ковчег оценили в двести миллионов долларов. Значит, сегодня с учётом инфляции он стоит не меньше пяти миллиардов. Сумма достаточная, чтобы заинтересовать даже вас. Почему бы не допустить...
– Слишком много допущений, – перебил Вейнтрауб. – Слишком много.
Он сидел с прямой спиной и уже не крутил пальцами трость, а вцепился в набалдашник.
– И всё-таки давайте допустим, что Ковчег оказался в России, – Жюстина словно не заметила реплики старика. – Главная святыня трёх мировых религий. Обитый золотом древний сундук с каменными скрижалями, на которых Всевышний собственноручно начертал десять заповедей. Артефакт, в существовании которого не сомневаются четыре миллиарда верующих – иудеев, христиан, мусульман и агностиков. Мощный рычаг, с помощью которого можно манипулировать человечеством. Что бы вы стали делать, если бы оказалось... нет, если бы существовала хотя бы небольшая вероятность того, что Ковчег Завета действительно уцелел и попал в Россию?
– Я бы сделал всё, чтобы его найти, – проскрипел Вейнтрауб. – Любой ценой.
– Теперь вам известно, что такая вероятность существует. – Жюстина прикурила новую сигарету. – Ведь наш разговор тоже из разряда невероятных. Как вы сказали? Всё на свете не случайно?
– Это сказал Вольтер. Нет случайностей, а есть предвестия, испытания, наказания или награды. Что ж, вы действительно предлагаете мне весь набор. Должен признаться, в прошлом я вас недооценивал. Но пост президента Интерпола и то, что вы сейчас рассказали... Хороший тактический ход. Вы пускаете меня по следу, по которому не можете пойти самостоятельно, и дальше будете следить за моими действиями.
– Конечно. Только я ещё буду снабжать вас информацией. И главное, Ковчег вряд ли удастся добыть легальным путём – значит, его надо будет легализовать позже. У меня тоже есть некоторые возможности, которые окажутся очень кстати.
– Хорошо, – сказал Вейнтрауб, – сделаем ещё одно допущение. Если я соглашусь, какая доля вас интересует? Вы ведь неспроста упомянули про пять миллиардов долларов.
Жюстина посмотрела ему в глаза, медленно выдыхая дым.
– Договоримся.
Купить книгу
«Тайна трех государей» Дмитрия Миропольского
«Тайна трех государей» Дмитрия Миропольского
Бестселлер 2017 года уже в продаже!
В интернет-магазине «Комсомольской правды» можно купить как бумажную версию, так и электронную книгу в форматах FB2 и EPUB.
В интернет-магазине «Комсомольской правды» можно купить как бумажную версию, так и электронную книгу в форматах FB2 и EPUB.
