Елена Ханга про Валерию Гай Германику: «Она мне говорила: “Лен, вы не умеете играть”»

Елена Ханга

В эфир вышло интервью в шоу "ОК на связи!" – с телеведущей и журналистом Еленой Хангой.

В выпуске она рассказала про свое отношение к перезапуску «Фабрики звезд», новый сезон сериал «Обоюдное согласие» и работу с режиссером Валерией Гай Германикой.

Запись эфира доступна в официальной группе «ОК на связи!» в Одноклассниках.

Расшифровка наиболее ярких моментов эфира:

Про «Новую Фабрику звезд»:

— Пробежавшись по вашим соцсетям и подписавшись на вас, обнаружил, что вы обсудили со своими подписчиками «Фабрику звезд», которую перезапустило ТНТ. Вы сказали, что против того, что звездные дети пользуются тем самым социальным лифтом под названием «Фабрика звезд», которая как бы изначально придумана для простых детей.

— Это не совсем так. Но я скажу, что звездным детям, на мой взгляд, очень тяжело и опасно принимать участие таких шоу. Вот почему. Изначально зрители необъективны. Они обращают пристальное внимание и решают, хороший этот ребенок или нехороший, не только по тому, как он исполняет эту песню, и по тому, как относятся к его родителям. И если там маму-папу любят, они говорят: «Ой, наша-то какая». А если не любят: «Ой, кого она притащила. Ой, кому это надо».

И, к сожалению, эти дети, они заложники того, что они дети звезд. Им надо все время соответствовать. Над ними всегда будет вот эта вот фраза: «Н-да, на нем-то природа отдохнула. Не то что мама, не то что папа». Это нечестно по отношению к этим детям.

— А по отношению к другим участникам это честно, что вот я приехал из…

— Из села Гадюкино, да. Никто и звать меня никак.

— А тут мальчик с серебряной ложкой.

— А тут он еще ничего не сделал, а уже все на него смотрят. Да, согласна. Но в спорте — а я как несостоявшаяся спортсменка скажу вам — вот эти вот лошадки незаметные, они-то как раз и обходят на повороте. Им-то легче, потому что на них нету этого груза ответственности, что надо соответствовать.

— А тут ты еще с мешком своей фамилии как бы едешь на лыжах.— Конечно. И я сейчас говорю не о том, выиграет этот звездный ребенок или не выиграет. Я говорю о том, что психологически ему тяжелее. И еще мама с папой будут ему говорить: «Вот, ты должен, потому что посмотри, как мы с мамой-с папой, а ты там плетешься где-то».

Потом еще вот эта вот субъективность. В спорте всё просто: да будь ты сыном принца Чарльза — ты вышел на корт и тебя задрал простой парень из Спартака. Ну и всё. Он тебя задрал — и разбежались.

А музыка — это «Мне нравится» / «Мне не нравится». Судьи тоже сидят там что-то такое, в зависимости от того, дружат они с мамой, с папой, или нет.

Про съемки в новом сезоне сериала «Обоюдное согласие»:

— Перейдем к сериалу Валерии Гай Германики «Обоюдное согласие». Новый сезон. Как вы оказались в касте сериала?

— Случайно. Для меня загадка. Потому что с одной стороны я, конечно, никакая не актриса. Вот, ну, ни разу. И телеведущая и актриса — это не смежные профессии. Но я честно, со всей ответственностью это говорю.

Но есть нюансы. Я снялась, наверное, в 50-ти фильмах. Я вообще, как я люблю повторять, ветеран массовочного движения. Значит, из 50-ти фильмов, в которые меня пригласили, меня вырезали, наверное, из 47.

<...> Когда меня пригласила сниматься Валерия Гай Германика в фильме «Обоюдное согласие», я была очень удивлена. Но не очень волновалась, потому что понимала, что и отсюда вырежут, поэтому просто думаю: «Схожу, просто потусуюсь». <...>

— Вы адвокат главной героини. Как проходили пробы?

— Мне прислали текст. Много текста. У меня память очень плохая. Это после СOVID’a — вообще беда. Я потратила неделю, чтобы это все выучить. Приехала туда, и Валерия, ничего не объясняя, просто сказала: «Вы правозащитница, давайте. Вот вам помощница».

И она мне очень помогала, лицом помогала, вот так вот хлопотала, потому что я была просто заморожена. Потому что я боялась слова забыть. Я просто мучительно вспоминала слова. А играть и вспоминать одновременно я не могу. Это надо одно или другое.

И Валерия сказала: «Перестаньте, все равно ничего не помните. Вы от себя говорите, от себя». От себя тоже было непросто. Я поняла, что это очень тяжелая профессия. И она все время говорила: «Будьте собой, будьте собой». «Представьте себе, что вы правозащитница. Вот какие они — правозащитники — как вы себе их представляете?». Я говорю: «Ну, вот так вот». В общем, быть собой — очень сложно в кадре. Естественной.

— Но это новый сезон. <...> И это не тот формат, как мы привыкли, что закончился один [сезон], остались те же самые герои. Здесь, скорее, правильно сказать, осталась проблема. А герои новые. Например, вместо Светланы Ивановой, Глафира Тарханова играет в главной роли.

— Она мне тоже очень помогала. Она просто большая умница. Потому что она сразу же посмотрела на меня и все поняла. Сказала: «Главное — не волнуйтесь». Потому что я сидела в гримерке вот в таком состоянии… Она говорит: «Все будет хорошо, я если что подскажу, помогу, глазами». Это очень важно — такая поддержка очень важна.

Про проблему домашнего насилия:

— <...> Мне кажется, это очень правильный и своевременный сериал. Потому что он говорит о домашнем насилии, о семейном насилии. Это табуированная тема у нас в стране. Проблема международная. Если на Западе об этом много говорят, снято много фильмов и сериалов прекрасных, то у нас я даже не знаю, сколько вот снято. И главным образом, потому что у нас считается, что «Ну, это такой наш маленький грязный секрет. Зачем это выносить. Зачем это, кому это надо. Если она с ним живет — жена с мужем — живет, значит, ее это все устраивает. А что мы будем лезть в их дела. И, значит, под ковер запихнули и не надо выносить это из избы и все». Это раз.

Миф о том, что домашнее насилие происходит только в маргинальных семьях. Только там. В бедных. Наркоманы там, какие-то алкоголики и так далее. Нет. Я так думаю — у нас статистики, наверное, такой открытой нет или просто я не знаю — но я считаю, что именно в состоятельных семьях это происходит. Потому что многие жены — они зависимы от мужей, особенно в богатых семьях. Они зависимы.

— Мужчина чувствует власть над женщиной.

— Конечно. И он может делать с ней все, что угодно. Потому что он может увезти детей за границу.

— Отключить ей карточки все.

— Отключить карточки — черт с ними. Дети — вот проблема. Вот у моей подруги муж, который гораздо более состоятельный, увез дочку за границу.

Она тут все суды выигрывала. Денег потратила немерено, хотя у нее их не так мало. И ничего не может сделать, потому что он все, он имеет право, он отец, уехал и «Ку-ку, звоните мне на мобильный телефон, а номер я поменял». И, опять же, деньги. Еще. В общем, я даже не хочу пересказывать это все.

Это проблема, и еще почему. Человек, который глумится над своей женой, он может быть очень милым в общении. Он может быть очень обаятельным, он может быть хорошим врачом, прекрасным спортсменом, замечательным артистом. И с ним люди любят дружить. И он никогда не станет нерукопожатным. Его будут приглашать в гости, его будут приглашать на приемы. Он всегда будет желаем. И жена видит, что невозможно пробить эту броню, потому что он такой очаровательный, он такой славный за пределами дома. И никто тебе не поверит и не захочет тебе верить.

Вот почему мне очень важно, чтобы этот фильм посмотрели вместе, муж с женой, для семейного просмотра. Что испытывает женщина, женщины знают, а мужчины — они не понимают, как они могут ранить. И я понимаю, сейчас многие мужчины скажут: «А женщина сама виновата». Я просто передачи делала на эту тему. Приходят солидные, умные, интеллигентные люди и говорят: «Он же не такой с рождения. Значит, его довели. Она его довела. Она психологически его довела. Ведь <...> есть женщины, они умудряются без драки, но так довести нас, мужиков, что мы вынуждены вот так вот реагировать». Вот такая позиция у нас очень распространена, так что очень важный и своевременный фильм.

Про подготовку к роли и съемочную группу:

— На кого смотрели, когда готовились к роли?

— Я позвонила адвокату. Я позвонила реальному адвокату и спросила его, как себя вести. И он мне рассказал, как это происходит. Я в суде же не была никогда. Он мне рассказал. <...>

Но у меня же еще были кумиры. Я же росла на фильмах Перри Мейсона. Моя юность прошла на этих фильмах. Я хотела поступать на юридический, только посмотрев вот эти фильмы Перри Мейсона. Я понимала, что на юрфак я никогда не поступлю, но мечтать — можно, потому что я видела, как пламенно он выступал и как все верили ему. Вот мне так вот хотелось, чтобы с хорошим концом все было.

— Пришлось пересмотреть что-то, перед тем как выйти на съемочную площадку? Сказать: так, мне сейчас нужны все сериалы про адвокатов…

— Забыть, все сериалы забыть. Потому что в фильмах они пламенную речь произносят. А меня просила Валерия быть максимально отстраненной и не играть. Она мне говорила: «Лен, вы не умеете играть. Вот что вы изображаете, что вы вздыхаете». <...> Она говорит: «Не надо вот это вот страдания, вздыхания — просто прочитайте текст. Не надо включать вот это вот». По громкоговорителю говорила она. Все так отворачивались неловко.

— Мы же все знаем Валерию Гай Германику как достаточно эпатажного и по картинке режиссера. «Школа», «Краткий курс семейной жизни». И как она выглядит, и как она работает с артистами. Расскажите, ко всем она через громкоговоритель [обращалась], все у нее были в ежовых рукавицах, или у нее было плавающее поведение?

— В основном, да. Но были любимчики, да. Я в их число не входила (смеется). Но она поощряла, она вы знаете как меня поощрила. Она узнала, что я очень люблю жемчуг, и подарила мне украшение — она же делает разные украшения ювелирные — и подарила очень красивую такую жемчужную нитку, в которой я снималась. И мне сказали: «Лена, она тебя приняла, потому что вот такое она никому не дарит». И это грело мне сердце, потому что то, как она разговаривала, говорило об обратном (смеется).

Я считаю, что она обожала Глафиру. Я считаю, что она обожала Машу Кончаловскую. Там снималась Маша, которая не актриса. Знаете, что интересно — Валерия приглашала многих непрофессиональных актеров.

— Потому что это дает больше жизни в кадре?

— Не знаю, это с ней надо поговорить. Я не знаю, почему она это делает.

— Когда непрофессиональный актер, есть ощущение реалити-шоу.

— Возможно, возможно. Но со мной точно это было ощущение реалити-шоу (смеется). Потому что прям вот совсем непрофессионально. Но вот, например, Маша Кончаловская — я была уверена, что она актриса. Она так хорошо играла. Она так изображала — вот это ужас, это слезы, которые по команде у нее. Вот как они, эти актеры, это делают — я не понимаю. Но когда Глафира плачет по команде — допустим, ее учили 5 лет это делать в институте. Но как выяснилось, Маша Кончаловская — она художница.

Ко мне на эфир пришел ее папа, Егор Кончаловский. И я стала к нему приставать. Я говорю: «Егор, а ты как вообще относишься к тому, что дочка…». Он говорит: «Я, в общем-то, не хотел бы, чтобы она была актрисой, потому что она очень хорошая художница». А потом актриса — это такая зависимая профессия, когда ты зависишь от режиссера, от кастинг-директора, у которого сегодня хорошее настроение, завтра — плохое.

Помните, этот фильм «Ла-Ла Ленд», когда начинается с того, что ходит по кастингам главная героиня. Это так унизительно, потому что один ковыряет в носу, другой читает, жвачку жует, кто-то там в телефоне. А она душу рвет — она ему что-то вот что-то такое, Офелия… А они: «А, следующий. Мы вам позвоним. Нам не звоните». В общем, это очень тяжелая такая профессия.

И тогда я узнала, что Маша не актриса, можете себе представить. А она плакала прям по команде. Ей говорит Валерия: «Так, пошла слеза», [и все получалось]. Гениально.

А еще кто непрофессиональный актер — я была тоже поражена — Диана Арбенина. Она играла следователя. Диана Арбенина, да. Великолепная, на мой взгляд, актриса. Вот ты смотришь на нее — следователь. Один к одному — следователь. То, как она разговаривала. Вот если бы я не знала, что она певица, я бы сказала — это следователь.