Помню шутку «перестроечных» времен: на вопрос, куда же нам идти, следовал твердый ответ: «По китайскому пути — в сторону Швеции».
Спустя всего пять-десять лет можно было с печалью констатировать: нужную остановку, похоже, проскочили…
Да, был в нашей истории период, когда именно опыт Скандинавии, в том числе, Швеции, рассматривался как передовой и притягательный, как модель, которую, с поправкой, разумеется, на масштаб, тем не менее, можно и нужно во многом заимствовать.
Кстати, характерная деталь. В нашумевшем в те времена «революционном» фильме «Интердевочка» завидным шведским женихом оказался вовсе не предприниматель, не банкир, не какой-нибудь финансовый «решала», а простой инженер. Но уровень жизни простого шведского инженера, увы, тогда представлялся для большинства советских людей недосягаемой мечтой.
Борису Панкину повезло, хотя творцом своего везения он был, разумеется, сам. Именно в период особого нашего интереса к Швеции он стал послом СССР в Швеции и приложил усилия к тому, чтобы дополнительно открыть эту страну для нас.
Вообще, Борис Панкин, как рассказывал мне его сын Алексей, открывал для себя Швецию дважды. В первый раз, когда в 1982-м году оказался в ней как официальное лицо — посол СССР. Во второй раз в 1994 году — уже как частное лицо. Впрочем, вскоре после переезда в Швецию его аккредитовала в качестве своего корреспондента «Российская газета».
Вышедшая в 2003 году книга «Шведский дом и его обитатели», изданная «Российской газетой» и издательством «Воскресенье», явилась, по сути, адаптированным для книжного формата сборником корреспонденций.
Что же мы узнали из этих корреспонденций, собранных в одну книгу, о Швеции? Да, кстати, и об авторе, глазами которого увидели эту страну?
Прежде всего, мы увидели общество с высоким уровнем достигнутой социальной справедливости. Неудивительно, что именно это общество, буквально, притягивало автора, социальным идеалом для которого оно являлось. Шведскую модель, «шведский социализм», по приводимому в книге выражению писателя Чингиза Айтматова, Борис Панкин воспринял как заслуживающее внимания и пристального изучения удачное воплощение идеала в жизнь.
На должности посла, то есть, представителя СССР в Швеции, Борис Панкин старался влиять не только на советско-шведские отношения, но и на свою страну – на СССР. Как, можно сказать, «посол-корреспондент» или «посол-исследователь». Об этом своем опыте он вспоминает на первых же страницах книги: «В октябре 1987 года «Московские новости» опубликовали мое маленькое эссе «Время и бремя посягать». Одним из посягательств, к которым я призывал, было как раз изучение «шведской модели». И далее: «С именем Улофа Пальме… а также его предшественников по руководству социал-демократической рабочей партии Швеции — Пера Альбина Ханссона и Таге Эрландера — связаны капитальные идеи преобразования их родной Швеции на основе выдвинутого ими «третьего пути», «смешанной экономики». Не пора ли набраться мужества и признать, что на этом пути достигнуты значительные успехи?».
В развитие идеи посла СССР в Швеции вскоре был создан «шведско-советский круглый стол» под председательством советского премьера Николая Рыжкова и его шведского коллеги Ингвара Карлссона. Соответственно: «Зачастили в Стокгольм делегации парламентариев, министров, академиков, аграриев», — продолжает Панкин.
Но интерес властей к шведскому опыту как вспыхнул, так и угас: «С нарастанием напряжения во внутриполитической борьбе активность, однако, стала понемногу спадать. С распадом Советского Союза она совсем прекратилась…». И далее Борис Панкин с горечью пишет, что в 1992-м году делегация «реформаторского» (не социал-демократического, а скорее монетаристско-либерального) руководства России уже сомневалась, стоит ли ей встречаться с перешедшим после очередных выборов в Швеции в оппозицию главой тамошних социал-демократов Ингваром Карлссоном».
Почему так случилось, почему мы вдруг так разогнались в своем движении от административного социализма к социализму демократическому с регулируемой в интересах социума рыночной экономикой, что проскочили нужную остановку и оказались в диком капитализме 18-19 веков? Таких советов посол СССР в Швеции (по должности) и посол доброй воли и доброго опыта шведского социализма в России (по призванию) Борис Панкин своей стране и ее руководству не давал. На своем посту — сделал все, что было в его силах, чтобы страна продолжала учиться на лучших примерах, развиваться, строить, а не ломать и саморазрушаться.
Кстати, лихорадочная реформаторская деятельность в годы, предшествовавшие выходу книги, явно раздражает автора. Он не раз и не два на ее страницах противопоставляет ей шведский подход: поспешай медленно, семь раз отмерь, один раз отрежь.
А ведь именно таким образом произошел один из самых грандиозных социальных переворотов в истории современного западного мира. «Темп радикального поворота, происходившего в стране, можно было сравнить с движением часовой стрелки: сколько ни смотри на нее, она кажется недвижимой. Но чуть отвернулся, отвлекся — она ушла вперед», — пишет автор.
Сегодня уже трудно представить, что в начале ХХ века Швеция отнюдь не была богатой страной, а во второй половине 1920-х по ней больно ударила Великая Депрессия. Меняться все стало лишь тогда, когда к власти в 1932 году по итогам выборов пришли социал-демократы во главе с премьером Пером Альбином Хансоном. Только тогда в Швеции началось строительство «народного дома». И в своей книге Борис Панкин подробно рассказывает, как шло это строительство:
«Шаг за шагом социал-демократическое правительство брало под свою опеку среднее и высшее образование, систему дошкольных учреждений, здравоохранение, пенсионную систему, биржи труда, другие виды и формы социального страхования и поддержки нуждающихся, которые становились все разнообразнее и щедрей».
«Неуклонное расширение государственного — в Швеции его предпочитают называть общественным — сектора, страшнее чего нет ничего в нашем российском сегодняшнем понимании, означало не что иное, как увеличение доли социальных благ на душу населения».
«Разветвленная система социальных услуг возникла и развивается за счет прогрессивных налогов на доходы частных лиц и промышленные и иные корпорации».
Уже к 1938 году (всего через шесть лет) безработица с 22% снизилась вдвое, а к 1950-му году доход на душу населения стал на 25% выше, чем в Швейцарии, в годы войны тоже остававшейся нейтральной страной, — констатирует автор.
Альбин правил страной до 1946 года, и за это время в стране был заложен фундамент «народного дома», на котором в дальнейшем нарастали все новые этажи. Швеция превратилась в одно из самых процветающих государств мира, а шведский «социализм» (хотя сами шведы не любят этого слова в применении к себе, утверждает Панкин) настолько вошел в плоть и кровь нации, что даже правые, либеральные, буржуазные партии не посягают на основы шведской, назовем ее так – социально ориентированной модели.
Шведская модель предстает перед читателем в экономическом, социальном, политическом разрезах, и не только в аналитике, но и в судьбах многих великих и малых шведов, с которым автора сводила жизнь. Борис Панкин живо рассказывает не только об истории, но и о том, с чем сталкивался сам, живя в Швеции — медицина, жилищные кооперативы и т.п. Это, бесспорно, делает книгу полезной и интересной и ныне, через 17 лет после ее выхода в свет, и, уверен, не даст ей устареть и еще долгие годы.
Важное и явно симпатичное Борису Панкину качество шведов, о котором он раз за разом рассказывает читателям — это скромность и, как бы это правильно назвать, адекватное восприятие себя и своих заслуг, по которым не только почести, но и уровень личного потребления.
В этой связи любопытна описываемая в книге судьба Перси Барневика, руководителя шведско-швейцарского электротехнического гиганта АББ, человека, который стал, по выражению автора, «в представлении соотечественников, да и за рубежом, своего рода витриной вдохновенной и деятельной, практичной и изобретательной Швеции. Ну просто Астрид Линдгрен в юбке». Но его карьера и популярность в народе рухнули, когда выяснилось, что при переходе на другое место работы прежний работодатель обязался выплачивать ему по 300 тыс. долларов в месяц на протяжении следующих 30 лет. Важно подчеркнуть: он действительно многое в жизни заслужил и не нарушил никаких законов, даже действовал в пределах европейской нормы. Но в Швеции получать такие деньги ни за что — неприлично. Отклонение от принятой в этом обществе этической нормы поставило крест на карьере. Сравните это с «золотыми парашютами» многих высокопоставленных деятелей в России, не добившихся своими усилиями и квалификацией и тысячной доли успехов Барневика, но совершенно не стесняющихся присваивать фантастические деньги действительно совершенно ни за что. Наше общество, к сожалению, с этим покорно смиряется.
Другой пример, к счастью, ничем себя не дискредитировавший — основатель ИКЕА Ингвар Кампрад. Один из самых богатых людей мира, но летал — эконом классом и останавливался в скромных трехзвездочных гостиницах. И это — не скаредность и не поза, а жизненная философия, выражающаяся в не лицемерных заповедях компании: «Расточительность в ресурсах — одна из тяжелейших болезней человечества… Для поддержания своего статуса ИКЕА не нуждается в роскошных машинах для руководства, титулах и званиях, швейцарах в униформе».
Наконец, всемирно известная писательница Астрид Линдгрен раньше назначенного часа приехала к Панкину в гости — в его уже новой, не посольской жизни. И скромно сидит на лавочке у подъезда, дожидаясь условленного времени. Ей просто неловко беспокоить другого человека. Очень сильная часть книги — очерк об убитом в 1986 году премьер-министре Швеции Улофе Пальме. При нем Панкин начинал свою посольскую карьеру. «За два дня до трагедии мы с женой увидели Улофа Пальме на перекрестке двух основных улиц Стокгольма, Свеавеген и Кунгсгатан, фактически в нескольких сотнях метров от места предстоящего убийства. Он стоял с портфелем, мне хорошо знакомым, в левой руке, в ондатровой русской шапке, подаренной, видимо, во время одной из поездок в Москву,… и спокойно, как заурядный стокгольмец, ждал, когда загорится зеленый свет, чтобы перейти улицу».
У них там, конечно, если кто смотрит наш телевизор, ужас, «гейропа». С этим, надеюсь, они справятся сами. Но на приведенных примерах видно, что если хотим у себя, в России, обустроить жизнь разумно и достойно, то нам явно есть у шведов, может быть, не что-то прямо копировать, но точно чему поучиться.
Напомню, что книга Бориса Панкина “Шведский дом и его обитатели” вышла в 2003 году на основе корреспонденций в «Российскую газету». Но газета, как известно, к сожалению, живет один день. Газета, но не все, что в ней написано.
Для меня совершенно не удивительно, что многие корреспонденции, написанные когда-то, вроде, на злобу конкретного дня, но собранные в книгу, с интересом читаются и сегодня. Много поучительного и ставящего вопросы на перспективу.
Ну что, казалось бы, может быть актуального в том, как проходило председательствование Швеции в Европейском Союзе в 2001 году, первом (председательстве) после ее вступления в это объединение в 1995 году? Но, оказывается, неожиданной интригой этого скучного дела стал конфликт между шведской необыкновенной открытостью в ведении государственных дел и секретностью, которой окутывает свою деятельность брюссельская бюрократия. И победа в этом конфликте, увы (во всяком случае, пока), оказалась не на стороне Швеции. И таких «узелков на память» завязано по всей книге множество.
И сегодня это читается и воспринимается как чрезвычайно актуальное: автор привлекает наше внимание к возникшим противоречиям между самобытностью одной конкретной страны — члена Евросоюза и уравниловкой, которую несет в себе глобалистская бюрократия. Развитие этих конфликтов стало одним из главных содержаний европейских политических процессов всех последующих лет. Так что в книге Бориса Панкина оказалось собрано немало отправных точек для исследования того, чем оборачивается дальнейшее развитие процессов конца предыдущего — начала нынешнего века.
В заключение хочется пожелать автору «Шведского дома и его обитателей» Борису Панкину доброго здоровья, творческого долголетия, уважения и благодарности со стороны всех, кому он дал возможность заглянуть в окно этого искренне любимого им дома.
