Моей маме, Валентине Петровне Панкиной, исполнилось сегодня 90 лет. Люди преклонного возраста живут воспоминаниями. В последние годы я стал записывать на диктофон ее рассказы. У нее фотографическая память, образная речь и звенящий молодой голос.
У нее необыкновенная судьба. Ее дедушка, Василий Птицын, был старшиной портных Большого театра. Пошитый его руками костюм Бориса Годунова Федор Шаляпин увез с собой в эмиграцию.
Работая в “Литературке”, она дружила с Булатом Окуджавой, была одной из первых слушательниц его песен. Михаил Светлов называл ее “деточкой” и занимал на выпивку, аккуратно отдавая долги с гонораров. Они были друзьями с замечательным советским писателем Владимиром Максимовым, который позже станет редактором главного эмигрантского журнала “Континент”. Когда после августовского путча 1991 года каждый из них вернулся в Москву (мама в качестве супруги Министра иностранных дел СССР), они встретились так, как будто никогда не расставались.
Она была первым человеком, которому позвонили растерянные хирурги сообщить о смерти во время операции в Кремлевке выдающегося казахского писателя Мухтара Ауэзова. Во Фрунзе (Киргизия) на нее с кулаками набросился поэт, которому не понравилась рецензия на книгу его стихов в “Литературной газете”. На его пути стал руководитель писательской организации республики, который потом объяснял маме, что имярек добрый, но его заносит.
Мама рассказывает, как она жестко осаживала двух молодых, но уже известных украинских писателей, которые в ее присутствии приветствовали друг друга выброшенными вперед и вверх руками и демонстративно говорили на украинском. А я никогда не забуду, как плакал Виталий Коротич, рассказывая маме о нелепой гибели своего сына, на лавочке на одной из зеленых улиц Киева. (Родители чуть ли не с дошкольного возраста брали меня с собой в командировки.)
Классик литовской литературы Юозас Балтушис (1909-1991 гг.) о значении русского языка — специально для «Литературной газеты (Из семейного архива): 
«В самом начале моей литературной работы, лет сорок назад, главный мой наставник и добрый друг известный литовский писатель изрек: первым делом изучишь русский язык.
— К чему мне это? Писать буду на литовском.
-А читать на каком? Народ наш маленький, государство бедное. Что у нас переведено и издано из мировой литературы? Раз-два и обчелся. Как же ты будешь расти? Кто тебе откроет самые широкие горизонты мировой литературы, если не русский язык?
Это мне стало понятно гораздо позднее. И да будет благословен мой учитель Казис Борута.
Русский язык это не только Пушкин, Гоголь, Толстой, Чехов и другие великие писатели, выросшие на русской земле. Русский язык это прежде всего величайшие горизонты всей культуры человечества. И это горизонты для каждого работника культуры малых народов, для самих малых народов — горизонты роста и развития национальных культур всех советских братских народов.»
Позже, работая в журнале “Советский Союз”, она объездила весь мир. Когда отец стал послом, а потом на короткое время министром иностранных дел, она никогда не была его безмолвной тенью. Если считать, что одна из главных обязанностей посла это приобретать друзей для своей страны, то она была полноценным послом Советского Союза в Швеции и Чехословакии, а потом России в Великобритании.
В “Литературной газете”, где она стремительно выросла из литсотрудника до редактора отдела литератур народов СССР (и единственную в истории женщину-члена редколлегии), то есть всех, за вычетом РСФСР, она объездила всю страну и общалась со всеми их писательскими элитами. Но самой большой ее любовью были люди из региона, который в те времена назывался “Средняя Азия и Казахстан”.
Армянский писатель Грант Матевосян: “Валентине Петровне “официальному лицу” удивительно милой и мягкой иначе говоря — очень женственной. 13.6.67” 
В сборнике повестей и рассказов большого казахского писателя Абиша Кекильбаева есть перевод Валентины Панкиной 
Перевод с каракалпакского Валентины Панкиной
Мама до сих пор не может объяснить, почему она увлеклась Востоком. Тем не менее на восточном отделении филологического факультета МГУ до уровня “свободно” выучила фарси/таджикский, и до степени “читаю и могу объясниться” второй турецкий.
Вот эпизод из жизни нашей семьи, который, мне кажется, я до сих пор помню по часам. На лето 1973 года мама запланировала летний семейный отпуск в Узбекистане. Как раз накануне отъезда отца назначили Председателем Правления Всесоюзного агентства по авторским правам (ВААП), организации министерского уровня, которую ему предстояло создавать с нуля. Догадываюсь, что положенный ему еще от “Комсомолки” отпуск он предпочел бы провести в Москве, но, по его словам, “разве можно в чем-то переспорить нашу мамочку”, когда дело касается ее любимой Средней Азии.
Первые две недели мы провели в Каттакургане, райцентре Самаркандской области, у Рахимы Исламовой, потрясающей женщины, репрессированной при Сталине, ставшей после освобождения председателем колхоза, Героем Социалистического Труда. Мама написала о ней очерк в ЛГ и они подружились. Жили в скромной усадьбе Рахимы-апа, за дувалом, мы с сестрой, спасаясь от жары, спали на полу, рядом с хлевом, где стояла корова. С местной молодежью устраивали гонки на ишаках. Я даже однажды вышел с кетменем в утреннюю смену на хлопковое поле. С тех пор храню безмерное уважение к трудягам, которые делают это каждый день.
Через две недели за нами приехал Каюм Муртазаев (папа Акрама), первый секретарь Бухарского обкома компартии Узбекистана, друг отца по комсомолу. Пересев с ишаков на “Волги”, мы исколесили всю область, а на ночь дядя Каюм селил нас в лучшие номера обычных советских гостиниц.
Родители клянутся, что не уведомляли о предстоящем отпуске Первого секретаря ЦК компартии Узбекистана, кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, писателя Шарафа Рашидовича Рашидова, но факт пребывания на подведомственной ему территории двух видных москвичей (я думаю, что в его глазах мама и папа были равновелики) не мог пройти мимо него. Короче говоря, за Панкиными прилетел его личный самолет, который перенес нас в Ферганскую долину. Там нам придали эскорт в виде автомобиля ГАИ с мигалкой и мы проехали всю эту землю — Фергана, Маргелан, Наманган, Андижан — из конца в конец. Осматривали передовые предприятия, знакомились с работой тутового шелкопряда, а на ночевки останавливапись в земном раю — обкомовских резиденциях. “Пыткой пловом” до сих пор называет этот отрезок путешествия отец.
В конце пути снова ждал самолет, который доставил нас в Ташкент. Там я увидел Рашидова. В сетчатой шляпе и темных очках он соответствовал моему тогдашнему представлению о мафиози.
Ну, скажите, какая еще мама способна организовать такой “контрастный отпуск” своим детям?
Песня “Я встретил девушку” написана на стихи замечательного таджикского поэта Мирзо Турсун-зода, посвященные моей маме. Музыку написал армянский композитор, уроженец Нагорного Карабаха Андрей Бабаев, а классический исполнитель — потрясающий азербайджанский певец Рашид Бейбутов. Наберите название песни в поисковке ЮТуба. Ее по-прежнему исполняют по всему бывшему Советскому Союзу.
Я думаю, что подобно тому, как великий инакомыслящий Александр Зиновьев называл себя “идеальным коммунистом”, мои родители были и остаются “идеальными советскими людьми”. Эту любовь к огромной великой стране с ее разнообразными культурами и дружащими между собой приветливыми, трудолюбивыми людьми разных национальностей, языков, вероисповеданий, которые общались друг с другом на русском языке, они передали своему потомству.
