Владимир ЛОГИНОВ

На тропу Зверобой за силой едут со всей Сибири

Об этом я думал, когда мы с охотоведом Легостаевского заказника Владимиром Коченовым оставили затянутый печной дымкой поселок Усть-Чем и выдвинулись в трясущейся «буханке» по трассе в сторону Новососедово. Места - диковинные, словно не по нашей области едем: отвесные скалы, холмы. Не та типичная рельефная картинка, к которой мы привыкли.

Сибирский мороз, вокруг сказочная красота: лес утопает в серебре, еловые ветки, кустарники как завороженные - им сказали: «Замри!», и они послушно подчинились. Так до весны будут стоять с нахлобученными снежными шапками. Едем по дороге неспешно, говорим за жизнь, и как будто бы под рассказ вся эта нетронутая красота вдруг начинает с тобой диалог.

- Вот по этой дороге недавно лоси шли, - говорит Владимир, - ну как шли... У одного, что впереди, перед копытами оказался пакет молока, он так резво его и пинал, как мяч... Видно, яркий предмет привлек внимание, да еще и с булькающими остатками молока. Так и играли этим пакетом до самой деревеньки, а потом - враз смылись в чащу.

Обидно, конечно, что рассказ егеря не был ничем проиллюстрирован. Он говорит: «Зверья много», а мы видим только следы животных. «Трофейных» впечатлений не получилось. Опять-таки профессионалы легко дают ответ на этот вопрос - он лежит в физической природе братьев меньших: при резкой смене погоды (с оттепели на крепкие морозы, или наоборот) без нужды первое время они не передвигаются по лесу. Для них любое изменение погоды - стресс.

Углубляемся в неведомые места - как в сказке, чем дальше, тем страшнее. А Владимир не перестает рассказывать об обитателях, тех самых братьях наших меньших, для кого эти сосны, березы и местные запорошенные кустарники - места постоянного обитания.

- Вот видите околок - там берег речки, он обрывается за тем холмом, - тычет в замерзшее стекло егерь. - Так вот, я вам как на духу скажу: места эти - сплошь поселения бобров. Живут семьями. И с каждым годом их, как у дурака махорки, становится все больше и больше. К берегам речушек скоро вообще не подступиться будет - одни сплошные хатки, укрепленные валежниками и прутьями.

Я не удержался от вопроса:

- Значит, с экологией все в порядке, раз бобр атаковал наши берега? Стало быть, водица неядовитая, почва не убита ядами.

- Как сказать… Бобры, увы, не индикатор экологического состояния. Я бы даже сказал: они вредители... Вот посмотрите...

Охотовед опять тычет пальцем в замерзшее стекло «буханки», показывая на берег речки. Но за окном картинка «экологического бедствия» далека от его рассказа - наяву красивый заснеженный бугор. И чего нам такого страшного, и непонятного «бобровые полчища» сделать смогут? Кто бобр против человека? Против его (нашей) мощи?.. Да и трудно представить трудолюбивое животное в виде вредителя... Владимир поясняет:

- Бобры оккупируют акваторию проточного водоема, строят свои крепости, вода стоит. И вскоре вместо протоки будет болото. Представьте, в вене появился тромб... Так и для участка реки строительные леса грызуна неминуемо несут смерть...

Рассказчик Владимир отменный. Для него на практике то и получается, что самый опасный зверь - человек. Особенно тот, кто совершенно не исполняет закон. Говорит: люди измельчали, раньше охотились по правилам, а сейчас… И перед нынешними охотниками братья наши меньшие, те, кто, собственно, живет в лесу, - существа бесправные, изначально слабые.

- Ну как можно, допустим, на козу охотиться на снегоходах? - не понимает Владимир (козой все охотоведы и егеря называют косулю). - Чаще преследуют животное даже не для убийства, а для селфи. Несется за козой горе-охотник, думает: на равных схватка идет. Но она-то на эту схватку последние силы тратит - и дальше у козы инфаркт. А теперь представьте, что такие случаи становятся массовыми. Когда мы с такими нелюдями беседуем, они искренне недоумевают: «Это же просто фотоснимок, мы же не хотим никого убивать!» Но как же иначе назвать ваши действия? Не черепашьим же шагом вы за ней увязались, не караулите ее с фоторужьем в засаде - нагло подрезаете на своей технике, понимая, что в глубоком снегу зверь обречен... Я как-то бросил таким фотографам в сердцах: «А давайте попробуем, местами поменяться: мы с козой на снегоходе, а вы - по сугробам от нас. Далеко убежите?!»

Факт бесспорный: собери все рассказы местного охотоведа в цепь, которые он вел по пути от Усть-Чема до Легостаево, - вот вам и готовый атлас, географическое или краеведческое пособие для тех, кто первый раз оказался в этих местах. Родина - вот она. Не мифическое понятие, далекое или, наоборот, приземленное до безобразия, ставшее пошлым и оскорбительным... Она везде и всюду: лес, речка, заснеженные бугры, хатки бобров, строящих свою плотину... В таких рассказах правда трактуется не однобоко. Все окружающее нас - хрупкое, обременненное, нуждающееся в защите, понимании и принятии. Как в отношениях взрослого и ребенка. Врожденное материнство...

- Вот здесь, за поворотом, мне навстречу из лесочка вышел лосенок, вспоминает Владимир. - Мокрый, еле на ногах стоял. Мать его убили, а ему что оставалось? Подсказка была одна: идти к людям. Потом его подкармливали, кто-то даже на постой на короткое время взял, а спустя год отпустили в лес. Так вот что интересно: два года подряд я его видел - выходил по лету именно в этом месте. Как хороший знакомый, шеей крутанет - вроде как поздоровается… А может, мать убитую вспоминал, ритуал соблюдал… Короче, потом снова - шасть в лес, только его видели. Но сейчас давно не встречал. Где он? А Бог его знает... Может быть, и нет его уже на этом свете. Но память о нем - вот такая добрая, человеческая - в моем сердце осталась. И не уйдет.

И так, за разговорами о братьях наших меньших, их привычках и нашем к ним отношении, оказались мы в Новососедово. Место, куда съезжаются любители небольших склонов. Не Шерегеш, но спасибо матушке-природе и за такой «новодел» на новосибирской земле. Склоны и великолепные окрестности - одно, а по всем бумагам выходит, что эта земля, как и все вокруг на десятки километров, - должна быть нетронутой территорией. Легостаевский заказник. С оговорками: хозяйствовать можно, но не в ущерб сохраняемой флоре и фауне. Что это значит, может на пальцах растолковать любой местный житель и обязательно (тут уж поверьте - проверяли) добавит: да если бы не заказник, не было бы здесь такого поголовья косуль, лосей... Не встречались бы они прохожим, как бродячие собаки. В привычном виде заказник, как объект природопользования, оформился и получил прописку в 1974 году. Площадь внушительная - более 30 тысяч гектаров. Со временем заповедная территория менялась: из границ заказника стали исключать населенные пункты. По-казенному это называется «работы по выделению населенных пунктов из особо охраняемых природных зон, начавшиеся в соответствии с поручением Президента РФ от 20 августа 2012 года». К примеру, чтобы представлять «масштаб бедствия», в Новосибирской области на территориях заказников оказалось около ста населенных пунктов. Но соседство человека и братьев наших меньших в заповедных территориях, мягко говоря, весьма неудобно. Человеку, если говорить образно, в заказнике вообще нечего делать. Охота здесь, само собой, преступление, но вот со стройками, свалками и организацией производственной деятельности сплошные ограничения даже дров заготовить, минимально возделать огород - тоже нельзя, вообще никакой деятельности!

В заказник «Легостаевский» в свое время попали Новососедово, Малиновка, Мосты, Усть-Чем и часть села Легостаево. Сейчас территории этих сел вне границ заповедной территории. Были опасения, что, как только власть даст послабления, начнется беспредел. Но пока охотоведы считают, что они с этой проблемой справляются: каждый браконьер на карандаше. Вокруг заказника имеются охотничьи хозяйства, и любому желающему вполне по силам сделать вылазку... Другое дело, что путевки на отстрел дают тогда, когда не сезон: все зверье находится в заказнике, и охотники уходят без добычи. Но это, как говорится, другая и совсем не к этому месту история.

Так вот, дальше в части заказника началась удивительная история, совсем уж не типичная. Можно сказать, что охотоведы решили всем показать земную красоту. Считайте, создание экологической тропы протяженностью в несколько километров - дрейф в сторону создания национальных парков по образу и подобию европейских или американских...

Точкой отсчета стал 2006 год - теперь же это место знакомо каждому жителю мегаполиса. Назовем его так, как принято в народе, - Зверобой, тропа, ведущая к Бердским скалам...

Если честно, сначала возникло ощущение, что мы остановились у входа в какой-то городской парк. Аншлаг, предупреждение о том, что нельзя мусорить, ломать, крушить... Но заметьте, или, правильнее сказать, сделайте поправку: тут не цветочки на клумбах растут, а, если хотите, стараниями общественности, различных компаний, людям явилось чудо: дикие, непролазные дебри вдруг стали вполне доступными для понимания натуралистов, обзавелись кормушками для лосей, косуль, птиц, краснокнижных животных. Собственно, сама тропа - это условное название: лесная дорога идет строго к скалам. Сломанные деревья, кустарники никто не убирает, да и не нужно это вовсе - все как в настоящем диком лесу.

- Отчего так назвали? Как-то диковато, непривычно для слуха, - спрашиваю у егерей, едва наша «буханка» остановилась перед вывеской «Зверобой».

- Существует легенда, - отвечает Владимир. - Как раз в тех местах, которые сейчас облюбовали туристы и где для них сделаны скамейки-привалы, зверь срывался и падал в бездну. Стало быть, разбивался, обрывалась жизнь, - поясняет мне название экологической тропы егерь...

Ну что могу добавить: легенда имеет право на существование. И какого-то другого, более понятного толкования этого названия применительно к экологической тропе нет. Но в качестве утешения можно сказать, что эксперимент по созданию «обетованных» мест удался. От туристов, зевак, просто любопытных в Новососедово круглый год отбоя нет. Местные гостиницы рапортуют: постояльцев много не только в высокий зимний сезон, когда на склонах просто яблоку негде упасть, но и в относительно тихое летнее время...

Прошлись и мы по этой экологической тропе, услышали все из первых уст, не довольствуясь тем, что написано на информационных аншлагах. Кстати, на последних дана красноречивая информация об обитателях экологической тропы: «Зарегистрировано 48 видов птиц, 19 видов мелких млекопетающих, 2 вида ящериц. Более 400 видов беспозвоночных». И в качестве намека на уникальность территории неведомый автор заключил: «Фауна насекомых здесь, пожалуй, наиболее интересна, и она же наименее изучена!» Отведя взгляд, натыкаюсь на длиннохвостую неясыть, которая зыркает на меня с фотографии, - стало быть, вот она, хранительница Зверобоя... Его талисман.

- Да здесь полно таких «талисманов», - смеется мне в ответ Владимир на самой главной точке Зверобоя, как раз у крутого обрыва. - 150 краснокнижных растений, в нашем заказнике обитают все представители флоры и фауны нашей территории! Можно даже встретить исчезающую бабочку аполлон.... А если, к примеру, летом, рано утром, тихонько пройти по тропе, то можно увидеть и лосиху с лосенком, и косулю. Кормушки для этих копытных делаются по определенной системе - в зимнее время в них всегда есть овес, соль.

А потом мы опять затронули важную тему. Кто же есть человек - друг, враг или «просто так»?

- Вот же старались для людей, тропы били, брали то чуток правее, то левее - чтобы и животных при случае можно было разглядеть, и экскурсия, что называется, надолго отложилась в памяти. Но с чем чаще всего сталкиваемся? Да со свинством! - возмущается Владимир. - Мусор, банки, бутылки - обычное дело. Люди не понимают, что оказались не просто в лесу, а буквально на территории заказника. Как-то уж можно сдержать себя. Нет! Банальное - шашлычок под коньячок, ночуют, бегают полуголые, орут песни… Не догадываются, что здесь имеются фотоловушки, и, когда смотришь веселые картинки, поражаешься безграничной человеческой пошлости...
Но пошлость - это уж кто как воспитан. И все же мусор вывозить кому-то надо. Его и вывозят... охотоведы и общественники. Тропа их стараниями не превратилась в отхожее место...

- Те же извечные вопросы: что делать и кто виноват? - подхватывает тему Валерий Шрейдер, директор ГКУ НСО «Природоохранная инспекция». - Вот представьте, Зверобой стал излюбленным местом для сибирских туристов. Наши компании, стараясь удивить гостей, обязательно везут туристов в Легостаевский... А, простите, кто будет содержать всю эту красоту? Убирать мусор, ремонтировать скамейки, лавочки? Дворников у нас нет, столяры, плотники - тоже не наша компетенция. Открыли совместно с общественными организациями экологическую тропу и теперь сами отвечаем за ее состояние. Но возникает закономерный вопрос: туристов возите - а кто оплачивать будет? Должна быть заинтересованность, мотивация и для тех, кто ежедневно проводит в лесу титаническую работу: ведет учет зверя, содержит кормушки, солонцы...

Мы, пожалуй, остаемся единственным регионом, который не получает средств от правонарушителей на непосредственное возмещение ущерба, которыми наказывают браконьеров и других нарушителей установленного режима, на восполнение утраченной флоры и фауны.

Бедность и одержимость - вот что, простите, можно сказать про тех, кто работает в лесу. Больно смотреть на изношенную технику, на старые, засаленные охотничьи костюмы. И стыдно за власть, которая палец о палец не стукнет, чтобы подобных вопросов не возникали. Стыдно...

- Это парадокс: штрафы платятся ущербы возмещаются, но куда и кому и на что уходят деньги - до сих пор неясно, - пожимает плечами Шрейдер. - В результате - целый комплекс проблем, причем затяжных. Нет достаточного финансирования нашей службы, техника не обновляется годами. Купить форму, найти лишний литр бензина - для охотоведа постоянная головная боль. Плюс наше несовершенное законодательство - на браконьера за убийство косули надо составить сотни бумаг, вызвать полицию. Пока тянется эта волокита - дела рассыпаются. И получается: нарушитель и прав оказывается, и арсенал средств имеет куда богаче нашего.

Это о неизбежных серых буднях. Но когда идешь по экологической тропе, изъянов совершенно не замечаешь: 19 кормушек для лосей и косуль набиты сеном, тут же заботливо приготовлена соль. Придет зверь на постой - вот вам нехитрая, но спасительная кормежка... Осталось уповать на погоду - чтобы зима не была лютой и позволила козе не завязать в сугробе, а спокойно передвигаться по лесу.

А потом Владимир Коченов предложил нам посмотреть еще одну тропу. Вернее, место, которое ничуть не хуже Бердских скал, - в 40 километрах от Зверобоя. Здесь в 60-х годах прошлого века располагалось село Бухариха, а потом за ненадобностью исчезло. Разлетелись жители, как птицы. Дома и скарб свезли в разные другие места, и осталась только память...

...Опять о жизни. Прошлой, настоящей, будущей. Знаках и символах, которые попадаются всюду… Пока ехали до бывшего села, Владимир вспоминал, рисуя сочные сцены из минувшей, забытой жизни:

- Пашня плодородная клином шла, вот тут поле было. Сейчас на их месте деревья большие выросли. А тогда по дорогам и полуторки бегали, и лошаденка с повозками ходила. Кругом текли людские реки. Даже не верится. Вот, к примеру, тут села были - Васильевка, Ивановка. Васильевка вообще гремела...

- Почему же?

- В магазине круглосуточно водку можно было купить (смеется). Из окрестных деревень народ бегал. Не пьянства ради - так испокон веков было: принять после посевной, уборочной, трудов праведных. Вот народ и обходил хитроумно запреты, сговорившись с торгашами. И ничего, никто не спился.

По дороге на Бухариху Владимир показал мне место, где у него своя пасека. Это непроходимый, безлюдный лес, и здесь он летом разводит пчел. Обустроил предприятие как мог. На судьбу не жалуется: в свои 40 с небольшим и детей выучил, и совсем недавно, для продолжения собственного образования, поступил в аграрный университет. В общем, все нормально. Только душа болит за нерадивых сограждан: «цари» хапают, не думая о будущем.

- Бывает, даже не браконьеры достают, а элементарные воры,- сетует Владимир.- Берут и ломают - воруют большие таблички с надписью: «Заказник». Понятно, что в хозяйстве пригодится - но зачем же так вероломно? Досок, что ли, мало?

Про то, что охотник или егерь обязательно своего медведя в лесу встречает, тоже рассказал. Но без пафоса:

- Давно было... - И добавил: - Еле ноги унес.

...А Бухариха - сейчас огромное пространство. Небо остается где-то на возвышенности, за тянущимся в бесконечность Салаирским кряжем. И действительно, даже зимой здесь торжественно-значительно. Вот в такой красоте и жили люди. Почему село так странно называется? Нет ответа. И спросить не у кого. О прежней деревеньке сохранилось лишь напоминание в виде железного обелиска погибшим солдатам. Ушли мужики на войну и не вернулись. Но даже сейчас, глядя на цинковую надпись, понимаю: никто не забыт. Даже если вокруг только заснеженные следы лосей и косуль, которые старательно обходят это место. Простой деревенский обелиск - и для них понятный знак. Обозначение людского - ПАМЯТЬ. Как безоговорочное - всюду жизнь...