Полночь в Бейруте. Таксист-шиит, везущий меня в отель из аэропорта, вполне сносно болтает по-английски. «Хорошее вы себе выбрали местечко, — с насмешкой говорит он. — Этот отель — суннитская лавочка. Полгода назад там подорвали себя два террориста-саудовца. Целый этаж снесли. Они там уютно устроились среди своих. Спокойно делали бомбы, планировали устроить несколько терактов в городе. Но кто-то донес. А когда их брали, то терять им уже было нечего». У меня резко портится настроение (я просто везунчик в выборе отелей! Два месяца назад в Македонии я забронировала номер в гостинице, где скончался от Эболы одинокий англичанин. Таксисты сразу переименовали гостиницу в «Эбола-отель». Растерянный портье успокаивал меня, что англичанин скончался не в моем, а в соседнем номере: «Мы провели тщательную дезинфекцию»).

«Я рос во время войны и вместе с войной, — вспоминает доктор Али Кубеси. — Каждый день я ходил в школу, а на соседней улице проходила линия фронта. В старших классах я и сам решил воевать. Утром я шел в школу, а вечером уходил на фронт на стороне коммунистов». (Коммунистов можно назвать 19-й конфессией Ливана).

Война, собственно, так и не закончилась. Весь прошлый год в Ливане происходили теракты, столкновения между алавитами и суннитами, похищения людей и бои на ливанско-сирийской границе, которые в нынешнем году перешли в решающую стадию. Но жителей Бейрута это абсолютно не волнует. К примеру, в 2006 году, когда Израиль бомбил Бейрут, в многочисленных кафе на набережной яблоку негде было упасть. Все шли смотреть ночные бомбардировки. Бейрут живет сегодняшним днем и обожает удовольствия и пороки. «Завтра не умрет никогда». Почему же люди здесь так беспечны?

Однажды заход солнца застал меня и моего друга Имада Ризка на ливано-сирийской границе в суннитском доме. В Рамадан после наступления темноты вы не можете покинуть дом, не разделив трапезы с его хозяевами. Это было бы оскорблением. И мы неожиданно оказались на семейном ужине в образованной суннитской семье. Отец-бизнесмен, мать-стоматолог и красавица-дочка, фармацевт с университетским образованием, отлично говорившая по-английски.

Она была просто прекрасна, эта современная девушка, пухленькая и сладкая, как рахат-лукум, с глазами газели и блестящими каштановыми волосами, не покрытыми хиджабом. И я задала ей мучивший меня вопрос:
— А если ты влюбишься не в суннита, ты выйдешь за него замуж?
— Это невозможно! — воскликнула она, даже не задумавшись.
Наступила напряженная тишина. Даже ее отец попытался смягчить ситуацию:
— Послушай, если это любовь, я не буду возражать против брака. Все может случиться.
— Здесь живут христиане, шииты, друзы, атеисты, иностранцы, да кто угодно! — соблазняла я. — В конце концов, мужчина — это мужчина, и не важно, как он молится. А может, и вообще не молится. Но любовь — божественное чувство.
Мы ждали ее ответа, и мне казалось, я слышу, как тикают часики ее маленького упрямого сердца.
— Никогда! — лицо моей юной собеседницы внезапно ожесточилось. — Я выйду замуж только за человека из своей общины!

«Мы один народ с сирийцами, ближе, чем украинцы и русские, — говорит журналист Имадеддин Раеф. — Одни и те же фамилии. Каждый день в Ливан привозят трупы из Сирии. Шиитов, которые воюют под флагом Асада, и суннитов, которые сражаются за Ан-Нусра и ИГ (Исламское государство). Мы были прифронтовым государством, а теперь фронт пришел к нам. В Ливане только официально больше полутора миллионов беженцев из Сирии. Прибавьте к этому бездомных палестинцев, не только изгнанных из Израиля, но из Сирии. Все христиане Ирака тоже у нас. Им некуда бежать. Они живут в ужасных условиях. Сейчас, слава Богу, лето, а зимой они умирали от холода и голода в своих шатрах под снегом. Молча. Дело ведь не в Асаде. Американцам нужен хаос на Ближнем Востоке, пока Бог не осушит у нас нефть и газ, и мы снова вернемся к своим верблюдам.

«Американская пропаганда активно использует шиитско-суннитскую риторику, — говорит политолог Имад Ризк. — Но все гораздо сложнее. Идет конфликт между двумя образами жизни. Американским, прозападным и мультиполярным, свободным, на стороне которого выступают Россия, Китай, Иран, страны БРИКС и ШОС. Если конкретнее: идет борьба между Америкой и Россией, морально возглавляющей новую коалицию стран, требующих независимости от Запада. Америка вовсе не хочет, чтоб саудиты выглядели как американцы. Они должны представлять ислам, но ислам проамериканский, которым легко манипулировать. США уже планируют, как направить ислам против Китая.
Мы видим, как Россия и Китай используют вето в сирийском кризисе. Как они вместе выступают против войны в Йемене. Россия поддерживает Иран, Асада и даже налаживает отношения с шиитской военной организацией Хезболла, которая сейчас активно воюет в Сирии, потеряв уже больше тысячи бойцов. Америка, в свою очередь, всячески — оружием, пропагандой, людьми, деньгами, логистикой — через Турцию и Иорданию помогает ИГ (Исламскому государству)».

К примеру, доктор, профессор университета, христианин Антуан Курбан ненавидит Иран и горой стоит за саудитов.

— Главная угроза для Ближнего Востока — это сирийский криминальный режим, поддерживаемый Ираном и Россией, — решительно заявляет он. — Если б Россия не поддержала Асада, его бы уже не было. Зонтик Ирана и России разрушил Сирию. А все эти Ан-Нусра и ИГИЛ — всего лишь реакция на преступления Асада.
— А вы не боитесь, что ИГИЛ придет в Ливан? Ведь вы христианин, и вас распнут первым.
— Это всё русская пропаганда, что игиловцы убивают христиан, — отмахивается профессор Курбан. — Россия пытается выступить в роли защитницы христианства. Чушь! ИГИЛ убивает всех, кто не христиане. Они распинают первым делом мусульман-шиитов. Христиане имеют особый статус. Мой статус как христианина подтвержден Кораном. Я лишь должен платить джизью (налог), и меня не тронут.

Нотки самодовольства в его голосе вызывают у меня раздражение.

— Да вы просто слепы! Я общалась с христианами, бежавшими из Сирии. Они видели, как убивали их братьев по вере. Полгода назад я была в Ираке, на линии фронта. Я говорила с беженцами–езидами, рассказавшими о массовых убийствах немусульман.
— Езиды — это насекомые для исламистов, — небрежно бросает профессор теологии. — Они язычники, и все равно что нелюди в глазах фанатиков. Но исламский халифат — всего лишь утопия, какой когда-то была Москва — третий Рим. В сущности, что игиловцы контролируют? Скоростные шоссе, нефтяные скважины и источники воды. Мосул был взят за один час. В Пальмире вообще никто не воевал. Между Раккой, самопровозглашенной столицей ИГ, и Пальмирой — пустыня длиной в 300 километров, которую исламисты пересекли в полном вооружении без проблем на глазах у всех спутников. Их никто не бомбил. Не знаю, почему.

— Мне кажется, ответ очевиден, — замечаю я. — Вся антитеррористическая коалиция, возглавляемая американцами, — это блеф. Именно они создали ИГИЛ как инструмент влияния и прикрывают свое детище, как в свое время Аль-Каиду. ИГИЛ взял главное — воду, дороги, нефть. Чего ж вам больше?
— Американцы уходят с Ближнего Востока, оставляя хаос, — объясняет профессор Курбан. — Их главный интерес теперь — Китай и Ближний Восток. ИГИЛ легко вербует людей среди тех, кто потерял все во время войны. Организация дает беднякам хлеб, одежду, врачей, кормит, учит. А потом приходит день, когда их делают живой бомбой и говорят: иди и убей себя и других. Западники, которые едут в ИГИЛ со всего мира, — другой случай. Это нигилисты. Они напоминают нигилистов семидесятых годов прошлого века, которые присоединялись к красным террористическим бригадам в Европе и захватывали заложников, угоняли самолеты, убивали политических деятелей ради идеи.

—Чем закончится война в Сирии?
— Падением Асада. Главная задача мирового сообщества — покончить с ним.
— Но кто придет на его место?
— Мы увидим. Конец Асада — это не конец света, как твердит русская пропаганда.
— Опасная позиция! — восклицаю я. — Все твердили: главное, покончить с Саддамом Хусейном и Каддафи. А потом разберемся. Посмотрите, в какой кровавый хаос погрузились Ливия и Ирак.
— Да плевать мне на хаос. Главное, чтоб в моем маленьком Ливане царил мир.

Знаменитая долина Бекаа — царство Хезболлы, шиитской военной группировки. Здесь делают великолепные вина, сюда привозят туристов посмотреть на античные сокровища. Но Боже вас упаси отправиться в Бекаа в одиночку или отклониться от проверенного маршрута. До сирийской границы рукой подать, и никогда не знаешь, какие группировки проникают на территорию Ливана с дурными целями. (Пару недель назад недалеко от границы пропали пять чешских туристов и местный водитель. Была найдена лишь машина с пятью паспортами, видеокамерами, банковскими карточками и небольшой суммой денег. В 2011 в Бекаа были похищены семь эстонских велосипедистов. Их освободили из плена через 120 дней).

Крохотный христианский городок Рас-Баальбек на сирийско-ливанской границе. Скорее, деревня, но богатая деревня. У всех знатных жителей есть специальные дома для приема гостей, обставленные со всевозможной роскошью. Рядом горы, где скрываются террористы. По ночам они спускаются в долину и воруют скот и людей.

Но в Ливане умение обращаться с оружием — это первое, чему учат детей. Один мой друг научил свою дочку разбирать и собирать автомат Калашникова уже в шесть лет. Сейчас в свои тринадцать — она отличный стрелок. В его доме приготовлен мешок — с водой, консервами, медикаментами. Раз в месяц он устраивает тренировки. В полной темноте дети, ориентируясь только по количеству шагов, должны как можно быстрее, на ощупь и бесшумно, найти оружие, боеприпасы и заветный мешок.

В город Арсал, расположенный в горах, мы не можем проехать. Арсал захвачен террористами «Ан-Нусра», там установлен шариат. Ливанская армия окружила его со всех сторон, но пока боится вмешиваться. Сгущается ночь. Никто не хочет брать на себя риск впускать женщину-иностранку — самую удобную мишень для похищения.

Ливанский Триполи — древнейший город-порт на берегу Средиземного моря (не путать с ливийским Триполи). 80 процентов населения — сунниты. Исламское государство сделало большую ставку на Триполи. Мечта исламистов — прорваться к морю. Полгода назад в Триполи шли ожесточенные столкновения между суннитами и алавитами. Дорога, разделяющая два религиозных района (люди селятся, по обыкновению, свои со своими), по иронии судьбы называется Сирийской дорогой.

Еще пару месяцев назад дорога полностью простреливалась. Сейчас Триполи фактически контролируется ливанской армией. Мы едем по Сирийской дороге, и я ужасаюсь, как изувечены дома со всех сторон. Пуль и снарядов явно не жалели. В этот период перемирия открылись даже грязные, жалкие кафе, где, несмотря на Рамадан, можно днем выпить кофе и затянуться сигаретой. (Ливан — одна из самых курящих стран мира. Последствия войны).

Журналист и суннит Амер Аль-Чаар твердит, что для сирийского режима и для Хезболла выгодно представить Триполи террористическим городом.
— Но, позвольте, — возражаю я, — что вы думаете о террористической сирийской организации «Ан-Нусра», которая обосновалась в Триполи?
— Нельзя называть их террористами, потому что они борются против террористического режима Асада! — пылко восклицает господин Аль-Чаар. — Да, они совершают ошибки, но это, так сказать, в пылу борьбы.
– Убийства христиан и гражданских лиц — это тоже борьба против Асада, который, кстати, является законным президентом? — спрашиваю я.
– Нет, — сникает мой коллега. — Убийство невинных ничем нельзя оправдать. Но мы можем сказать, что террористы «Ан-Нусра» сражаются с террористами Асада.

Шейх Сафван Аль Зугби, известный салафит, куда более прагматично и даже цинично смотрит на политику. В разгар дня в Рамадан он угощает нас изысканными пирожными: христианам можно.

— С ИГ (Исламским Государством) вышла та же история, что и с «Аль-Каидой», — объясняет шейх. — Американцы использовали исламистов против СССР в Афганистане, саудовцы, их партнеры, воспитывали и финансировали Усаму бен Ладена, а потом он вышел из-под контроля. ИГ, руками саудовцев и турок, также создали американцы. Им нужен был пожар в лесу, обложенном со всех сторон камнями, чтоб не дать огню разрастись. Но налетел ветер, и пламя перекинулось на соседние участки. Словом, на ТАКОЙ пожар американцы не рассчитывали. А теперь они неожиданно просят Иран остановить распространение огня и даже идут с ними на переговоры. Можно уверенно сказать, что Иран в регионе переходит в наступление, а Саудовская Аравия проигрывает.

— Все эти бесчисленные террористические группировки, воющие между собой в Сирии, — они и в самом деле противостоят друг другу? Или это игра на публику? К примеру, «Ан-Нусра» и ИГ — это хороший полицейский и плохой полицейский?
— Это тот же самый полицейский, — усмехается шейх. — Только сегодня он в маске, а завтра — без маски. Поймите, все исламисты на Ближнем Востоке — одни и те же люди.

— Вам приходилось встречаться с игиловцами лично? — спрашиваю я шейха.
— А куда же от них денешься? И ан-нусровцы, и игиловцы сидят в Триполи, я вижу их в мечетях. Разумеется, у нас есть контакты. В конце концов, я тоже салафит, но не разделяю их видение джихада. К примеру, я считаю, что джихад надо вести против коррупции, а они уверены, что надо убивать иноверцев. Они активно вербовали людей в прошлом году, но сейчас их поприжали. В Триполи приезжает множество чеченцев, но мы им не верим. Это все ваши люди, из ФСБ. Они громко кричат, что едут сражаться в Сирию, но у них вполне определенные задачи. Впрочем, 90 процентов салафитов связаны со спецслужбами — Турции, Иордании, Саудовской Аравии, с англосаксами. Работа у них такая.

«Терроризм — это театр», — так говорит мой американский коллега Франклин Ламб, живущий в Бейруте. Да, но кровавый театр, где вместо краски — кровь.
«Рано или поздно американцы заключат сделку с русскими по поводу Сирии, — уверяет он. — Москве придется сдать Асада и искать стратегию выхода».

На сирийском фронте временное затишье. Какой сюрприз готовят американцы?

«Америка уже заявила, что начала тренировать новую оппозицию Асаду, — говорит политолог Имад Ризк. — В Иордании и Турции. Все молчат об Иордании, но каждый день сотни людей пересекают иордано-сирийскую границу. Цель иорданцев — вытеснить исламистов из страны в Сирию. То же самое делает Турция. Исламисты могут выйти из Турции беспрепятственно, но обратной дороги нет. Пограничники открывают стрельбу. Турция поддерживает оружием Ан-Нусру и ИГ, покупает у них контрабандную нефть, чтобы иметь свою козырную карту при обсуждении будущего Сирии. Также Турция выталкивает сирийских беженцев через острова и греческую границу в Европу».

«К сентябрю новая сирийская оппозиция, которую тренирует Америка, будет готова сражаться, — продолжает политолог Имад Ризк. — Но ей придумают новое имя. Терроризм использует приемы маркетинга. К примеру, один и тот же производитель выбрасывает на рынок кока-колу, спрайт или колу-лайт. То же с терроризмом. Сначала была Свободная сирийская армия, потом «Ан-Нусра», потом ИГ. Но люди-то одни и те же. Я встречался с ребятами из Свободной сирийской армии. Они говорили: если мы хотим получить деньги из Саудовской Аравии и Катара, нам нужно отпустить бороды, сменить имидж и стать исламистами. И вот когда американцы осенью пошлют новую, тщательно подготовленную и вооруженную до зубов оппозицию под другим модным именем, начнется новая битва против Асада. Главным образом, за дорогу жизни, связывающую Бейрут и Дамаск».

Асада уже столько раз хоронили, а он зубами держится за свою землю, что большинство политологов остерегаются давать прогнозы. Одно ясно: с Асадом или без, Сирия будет разделена.