Сегодня осталось совсем немного тех, кто видел Великую Отечественную войну собственными глазами, участвовал в сражениях, трудился в тылу. Поэтому понять, что происходило в те страшные годы, нам очень помогают фотографии, сделанные в те годы, воспоминания очевидцев. Плечом к плечу с солдатами и полководцами по дорогам войны шагали военные корреспонденты, благодаря которым о новостях с передовой узнавал весь мир. Один из них – фотокоррреспондент «Комсомольской правды» Евгений Подшивалов. На войне он не только фиксировал на фотокамеру, все, что видел, но и вел дневник, где описывал особенно запомнившиеся события и встречи.

Этот уникальный архив сберег сын Евгения Пошивалова. Сейчас Владимир Евгеньевич готовит книгу об отце. С его разрешения мы публикуем выдержки из дневника и фотографии, сделанные Евгением Подшиваловым.

Началось наше наступление на Харьков. Нахожусь в танковой бригаде в районе Старый Салтов (Северный Донец). В 7 часов пошла наша авиация, которая весь день действовала очень активно, а вместе с ней и наша пехота. Направляюсь со связным в стрелковый полк. Попадаем на минное поле. Здесь на противотанковых минах подорвались наши четыре танка и до тридцати бойцов. Похороны, короткий митинг. Всюду валяются битые фрицы. Идем по гусеничной колее танка, так как кругом минировано. А вот и первый освобожденный населенный пункт нашими войсками – Купеваха. Делаю снимки в освобожденном селе. В одной из хат вижу женщину с ребенком, зверски убитых немцами. Вот гады! Что творят. С утра начинает активно действовать вражеская авиация. Бомбы ложатся рядом. От взрывов дрожит земля. Наш блиндаж засыпает землей. Сидим в блиндаже, рассказываем анекдоты. Настроение бодрое, хотя и чувствуется чертовская усталость. Хочется спать (это бывает после сильной бомбежки). Весь день беспрерывно и безнаказанно свирепствует банда. Мы взяли материал и ночью возвращаемся в Старый Салтов.

С утра был дан сильный огневой налет. Противник мечется как кот в мешке. И 2 февраля 1943 года закончилось великое сражение. Тысячи пленных немцев тянутся по дорогам. Многие идут и замерзают в пути. Сильные морозы. Фрицы голодные, будучи в окружении, они съели весь румынский кавалерийский корпус. При этом, из разговоров с немцами, конину ели сырую, так как дров, горючего не было, варить было не на чем и негде. Первое время они жгли повозки, но потом и этой возможности не было. Я еду в Сталинград. Бесконечная вереница пленных. Впереди идет грузовая машина, фриц кончает жизнь самоубийством – бросается под задний скат колес с цепями. Они – вояки боятся Русской Сибири. Мы в это время жили на станции Вертячье. Здесь бесчисленное количество пленных. Пленные румыны под школой (в ней размещалась наша редакция) разодрались с пленными немцами за то, что фашисты их ввергли в авантюрную войну. Если румыны оказывались вместе с немцами, и румын было больше, то немцам очень сильно доставалось от румын. Они питали большую ненависть к немцам.

Был и такой случай. Вечером заходят фрицы к одной местной жительнице и говорят ей: «Матка давай яйка, молоко, хлеб, мы опять пришли. Русь капут! Нас здесь много». Ну им, конечно, эта махинация не удалась.

Еще за несколько дней до того, как мы заняли Дмитровск-Орловский, я находился в частях действующих подразделений (37 гсд)…12-го в 4 часа утра был занят город. Я, Кирсанов, Халемский, Терновой, Шолохов, Горбачов, редактор газеты 37 гсд, два шофера и еще один старший лейтенант немедленно поехали в город. Противник сильно обстреливал Дмитровск. В трех километрах от города наша машина попадает на вражескую противотанковую мину, и мы все летим в воздух. Каким-то чудом мы остались живы. Кузов машины разбит вдребезги, бочка с бензином, у которой я сидел, оказалась пробита осколками в нескольких местах и валялась в пяти метрах от машины. Пострадал больше всего Шолохов, ему поломало ребро, отбило легкое и его самолетом отправили во фронтовой госпиталь. Меня сильно ударило по пояснице, очевидно той злополучной бочкой, осколок разорвал штанину, немного поцарапал ногу. Но, в общем, все обошлось хорошо. Мы неделю полежали в нашем армейском госпитале, где нам были созданы исключительные условия. Подкрепились, стали чувствовать себя лучше и выписались. В общем, большое счастье, что получилось так. На днях был подобный случай. Шесть человек ехали в машине и тоже попали на противотанковую мину. Все погибли.

И так, с занятием Дмитровск – Орловского и Карачева фронт выровнялся. Впереди предстоят большие события, к которым мы готовы. Занят Харьков.

Вчера наши войска форсировали Днепр. Все началось рано утром, еще не рассвело…Переправочными средствами служили в основном плоты и лодки. Холодное осеннее утро, перед нами река шириною 300-350 метров. Герои Днепра ринулись на правый берег. Немцы ведут бешеный огонь, снарядами разбивают лодки, плоты. Снайперы врага, засевшие в заранее подготовленные укрытия, ведут прицельный огонь по нашей переправляющейся пехоте. Но ничто не может приостановить наших солдат. Вот первые смельчаки уже на правом берегу выбивают гитлеровцев из первой полосы (траншей) противника. Быстро накапливаются силы наших солдат и офицеров на правом берегу. Враг звереет в бешенстве. Замечены случаи, когда немцы из ракетниц стреляют по переправляющимся. Герои смертью храбрых сгорают на плоту. К исходу дня на нашем участке был форсирован Днепр, занята первая линия немецкой обороны и передовые группы подошли к гребню высоты – второй линии немецкой обороны.

Сегодня с утра продолжается наступление. Часть наших пушек уже на правом берегу. Фашисты несколько раз бросаются в контратаки, но успехов не добиваются. Я нахожусь у комдива Власова, он очень умело руководит боем. К обеду комдив отдает командирам полков решающий приказ – взять Лоев. Мы не отрываемся от стереотрубы. Пехота пошла на штурм. Через 15 минут Лоев был взят обходом, а вместе с тем разгромлена окруженная группировка немцев левее Лоева. Мы едем на правый берег. Подойдя к лодке, попадаем под артогонь противника, пришлось залечь. Позднее немного левее мы благополучно переправились. На правом берегу, только на одном узком участке, полк Николаева захватил 17 пушек, 10 минометов, склады и пр., уничтожил до 300 гитлеровцев. Таким образом Днепр форсирован. Днепр наш! Овладев правым берегом, расширяем плацдарм.

На территории, оставленной фашистами, обнаружено три лагеря наших граждан. По специальному плану гитлеровцы согнали в эти лагеря до 40 тысяч Советских граждан с оккупированных областей и районов. Люди в большинстве случаев – старики, многодетные женщины. Преобладающее большинство детей. Что из себя представляют эти лагери? Болотистая местность, мелкий лес, кустарник. Территория огорожена колючей проволокой. Здесь нет ни землянок, ни построек. И вот в эти, так называемые «лагеря смерти» немцы согнали наших граждан. Люди обречены на медленную и мучительную смерть. Плюс к этому немцы специально завезли в лагери тифозно-больных с целью заразить население сыпняком. Находившимся в лагерях немцы не давали ни есть, ни пить. Наоборот, на пути следования в лагери фашисты разграбили жителей. Отобрали более или менее ценную одежду и продовольствие. Кто отставал от колонны на пути в лагери, немцы расстреливали. И вот эта многотысячная, ни в чем не повинная масса людей находится несколько дней за колючей проволокой и кольцом мин. Жители с детьми, изнуренные от голода, холода и болезней умирали сотнями ежедневно. 17-го вечером я прибыл в один из лагерей, в 2-х километрах западнее Медведь. Лагерь буквально на болоте. Люди живут на кочках. Повсюду лежат трупы. На полуживых людей страшно смотреть. Дети – сироты сидят на земле, многие босиком с опухшими обмороженными ногами и ручонками. Страшная картина, которую еще не знало человечество. Рано утром 18-го прибыл в другой лагерь в районе Озаричей Полесской области. Здесь картина еще страшнее. У колючей проволоки лежат несколько трупов – подорвались на мине. За проволокой в лагере куча трупов, большинство детей. Оставшиеся в живых не могут идти пешком. Все просят о помощи, стон, плач детей. И вот среди этого шума раздаются крики умалишенных. Многие не выдержали страданий, сошли с ума. На земле сидит ребенок. Он может даже назвать свое имя. Его мать умерла от голода. У него опухшие от голода и холода ручонки. Мы с Васильевым дали этой девочке кусочек печенья. Она с молниеносной быстротой проглотила его. Просит пить, воды нет. А сколько таких сирот, обреченных на смерть, погибло. Мне удалось, хотя и с некоторым опозданием, заснять это страшное истребление гитлеровцами наших Советских граждан.
Медведь, Озаричи, Узнаж Полесской области

Началось грандиозное наступление. После двухчасовой артподготовки мы пошли вперед. За месяц освободили Белоруссию. Двигались ежедневно по 20-30, а иногда и 40 километров. В Бобруйске немцам устроили «котел». Захватили много немцев и трофеев. Большие склады в Осиповичах. Затем перешагнули через Западный Буг. Находимся в Польше. Народ встречает хорошо. Конечно, основная масса. Города Соколов-Подлясский, Венгров, Коссув, Вышкув.

После этого дневник Евгения Подшивалова обрывается, но зато его архив пополняется новыми фотографиями.