Год назад на встрече президента Путина с прессой журналист Максим Румянцев посетовал на угробленную дорогу в село Серебрянку, что в 60 км от Нижнего Тагила. Что-де живут там люди, совсем отрезанные от мира, вроде таежных анахоретов Лыковых. Президент возмутился и велел починить стезю.

Почему журналист Румянцев не пожаловался, заодно бы уж, на плохие дороги еще в тысячи российских селений, нам неведомо. А потому дорогу отремонтировали только до Серебрянки, о чем на днях власти Свердловской области сообщили в прессе.

Очевидцы сказывают, что пригнали технику со всего Урала, временно заморозив другие стройки. И большие областные начальники, матеря журналиста Румянцева, сами командовали ударным фронтом, отбиваясь от комаров.

Работу выполнили в рекордный срок. Трасса, ну прямо скажем, не автобан, там и асфальта нет. Но все колдобины и кикиморские болота завалены твердым грунтом, сверху посыпан щебень. Потряхивает, но около 60 километров в час ехать по тракту можно. Ремонт обошелся в 285 миллионов рублей. Считай — 4 750 000 рублей за километр. И откуда только деньги взялись? Впрочем, когда речь идет о защите постов и кресел, разговор о деньгах неуместен.

Жители Серебрянки негодуют, что, мол, хитрые дорожники брали щебень не из придорожных карьеров, где он лежит бесплатно, а везли откуда-то с чертовых куличек, покупая у своих товарищей за большие деньги. Потому и вышло так дорого.

Но первый замначальника Управления автодорог Свердловской области Олег Мелехов пояснил мне, что щебень в придорожных карьерах не очень крепок, поэтому брали издалека. Поскольку я эти щебни на зуб не пробовал, приходится верить на слово.

Скептики полагают, что дорога на Серебрянку продержится до весны и под колесами лесовозов опять превратится в непроходимую даже для танков. Олег Мелехов же считает если в распутицу лесовозам закроют путь, то дорога прослужит долго.

Как получилось, что из тысяч и тысяч бездорожных селений счастье дорожное выпало именно Серебрянке? Настоятельница серебрянской православной общины матушка Любовь объясняет чудо сие:

 — В 2015 году, когда стало совсем не выехать из села по лету, мы с братьями и сестрами стали молиться, чтобы Господь помог нам с дорогой. Он и услышал молитвы наши.

Здешняя православная община около 20 человек. Приехали отовсюду, поселились в брошенные дома, ведут хозяйство и славят Господа. Община с неким своим уклоном — почитают за святого Григория Распутина, которого РПЦ таковым не числит. Но в остальном же не отступают от Православной церкви.

Дорога не единственное серебрянское диво. Матушка Любовь живет в огромном трехэтажном доме новой постройки. Дом со всеми удобствами санаторного типа на 30 персон. А выстроил это здание Юрий Чижов, питерский бизнесмен по межеванию земли. Он родом из этих мест, и возвел на свои деньги этот домище как приют для пожилых людей. Чтобы серебрянские старики, по зиме особенно, не маялись в одиночестве и тяжелых хлопотах, а пребывали здесь во тепле и сытости.

Скоро эта обитель примет первых постояльцев.

Мне же, признаться, трудно понять затею Юрия Фёдоровича, ибо всякие бизнесмены, каких я видел, тратятся на себя и на глупых девок. Но чтобы на стариков. Но матушка Любовь и другие люди называют Чижова человеком большой души, которым движет забота о немощных.

И я спросил Чижова по электронке: как объяснить читателю ваш странный поступок? Зачем вам это? И в какую сумму оно обошлось?

Юрий Фёдорович ответил: «…Не всегда можно объяснить тот или иной свой поступок. На всё воля Божья. Сумма — это моё личное дело. …А чтобы ваш читатель не ломал над моим поступком голову, то лучше его в это не посвящать».

— Не проще бы и дешевле всё здешнее население из убыточного села переселить на большую землю в благоустроенные квартиры? — спрашиваю главу сельской администрации Сергея Сивкова.

Вопрос главе жутко не нравится, и про себя он думает: «А ты кто такой, чтобы решать кого куда переселять?! Приехал этакий (…) московский. Тебя бы в Африку переселить для российской пользы!».

— А давайте все деревни в города переселим! А еще лучше в Москву! — кипятится глава. — А горожан кто кормить будет?

— Аполитично рассуждаете, — говорю. — Надо развивать деревни-кормилицы, которые рядом с трассами. А ваши места медвежьи требуют огромных затрат и на дороги, и перевозки, электропроводку, на медицину и т. п., и т. д., а отдачи-то никакой.

«От таких как ты никакой отдачи, а только вред один» — рассуждает молча глава, судя по его недоброму взгляду, а вслух произносит вежливо:

 — Если наладить здесь производство, мясомолочное, например, то отдача будет.

— Сколько в селе трезвых работоспособных людей, чтобы трудиться на производстве?

 — Около 50 человек, — отвечает глава. — А если будет производство и станут хорошо платить, то больше сотни молодых людей, которые уехали в город, могут сюда вернуться.

Ага, сейчас вам тут еще и производство поставят, и деньги станут платить вопреки всем законам рынка. Имейте совесть! Даже и журналист Румянцев о производстве не заикался. Речь шла исключительно о дороге. И никто вам по доброй воле не станет промысел возводить в глуши, когда выгоднее вблизи от города.

Потом, вернувшись в Екатеринбург, я, так на всякий случай, попытался встретиться по этой теме с министром экономики и территориального развития Свердловской области Татьяной Гладковой. Татьяна Викторовна попросила сперва прислать ей письменно мой вопрос. Ну я отправил не без конфуза: возможно ли в Серебрянке какое-то производство и экономическое развитие при наличии полсотни трезвых тружеников?

Вопрос госпоже министру, конечно же, показался настолько глупым, что от встречи со мной она уклонилась.

Серебрянке 270 лет. И строилась она еще на Демидовских рудниках. Здесь отливали для пушек ядра. Во времена советские был колхоз и людей проживало около 5 тысяч. Сколько сейчас народу, никто не знает. Полагают, что человек 500, а то и 600−700. Одни прописаны тут, но живут постоянно в городе. Другие — наоборот. Только известно точно, что в местной школе учатся 47 детей.

Диво третье — это городские переселенцы, приехавшие в Серебрянку на ПМЖ.

Валерий и Галина Акуловы из Нижнего Тагила купили здесь дом, обустроились и наслаждаются, по их словам, тишиной и покоем. Читают умные книги, собирают грибы, целебные травы. В доме чистота и уют. Благоухает и плодоносит лимонами зимний сад.

В городе на 45-м году жизни Галина тяжело захворала. Слегла, обездвижила, и близкие уж готовились к ее уходу. Но Галина, будучи медиком и просто разумной женщиной, стала копаться в причинах своих недугов. Осознала, что эта хворь от неправильных мыслей, от гнева на недругов, от обид. Стала себя переиначивать, мыслить лишь о хорошем, и болезнь отступила. Как только начала вставать на ноги, они с мужем и перебрались в Серебрянку. Прошлым летом Галина уже собирала ведрами по лесам грибы.

На соседней улице тоже в огромном доме живет Николай Попов, 64-х лет. Долгие годы работал слесарем на заводе. И вдруг пожелал уйти от городских сует в мир Природы и размышлений о смысле жизни. Хотел повести за собой жену, но та ни в какую. Пришлось развестись. Купил Николай в Серебрянке дом и вот уже 9 лет живет в нем с любимым котом Рыжиком. Пенсии 12 тысяч рублей им непьющим и некурящим вполне на двоих хватает. Растят в огороде овощ и дружат с местными бабушками.

— Здешние бабушки, — улыбается Николай, — это такой кладезь истории, заслушаешься! Я им по хозяйству когда помогаю, они на обеды нас приглашают с Рыжиком. Летом жена приехала. Говорю ей, оставайся. Вон здесь красота какая. Она пожила с неделю, нет, говорит, я привыкла к городу. Теперь вот думаю соседний дом купить для дочери. У нее в городе свекровь такая, что все равно скоро их с мужем разведет. В городе человек глупеет от суеты и шума, а здесь ты учишься понимать Вселенную.

Иду я дальше по Серебрянке. На одной из улиц четверо молодых людей с ломами долбят азартно лед. Каждому из людей лет так по 5, по 6. Оказалось, они неместные. Приехали к бабке с дедом. Дед Юрий Чанчиков крепкий рукастый мужик. Держит скотину и уверяет меня, что это дело выгодное. Если я, например, вздумаю вырастить в Серебрянке с десяток хрюшек, — а кормов тут для хрюшек вдоволь — то прибыль хорошей будет. Благо, что из-за санкций цена на свинину выросла. Ну, а сейчас, как провели дорогу, только трудись и радуйся.

Другая предпринимательница Наталья тоже скотину держит. Здоровье у ней не очень, но помогают местные алкоголики. Таковых, по словам Натальи, здесь треть села. Они, хоть и алкоголики, но когда трезвы, работают как ломовые лошади, не халтурят и не крадут. За обед и 200 рублей наличными готовы вкалывать хоть весь день. Особо алкоголичка Фая, крепкая баба лет 45-ти. Фаей даже руководить не надо. Она сама все как нужно сделает. Фая может две недели не пить, но потом срывается.

Здешние алкаши, как и всюду в России, лопают гадости из фуфыриков. В Серебрянке это «Стопсепт» — 95 градусов, что пришел недавно на замену запрещенного боярышника. Предназначенный как бы для дезинфекции. Стоит 50 рублей. Быстро мозг вышибает. На днях одна женщина напилась и подожгла свою избу.

 — Дом пылает, а она мечется вокруг обезумевшая, — рассказывают пожарные Андрей Грехов и Сергей Дылдин. — Дом целиком сгорел, но улицу мы спасли.

— Здешние алкоголики люди честные, — рассказывает матушка Любовь. — Тут явился ко мне человек один, говорит, матушка, совсем денег нет. Сигарет купить не на что, собаку нечем кормить и самому кушать хочется. Я говорю, дам тебе денег, а ты алкоголь купишь. Нет, говорит, вот крест. Дала ему 500 рублей. Он купил курево, еду. Пришел, за все отчитался и сдачу еще вернул.

В продуктовом магазине на самом почетном месте висит портрет Владимира Путина.

 — Мы бы и памятник ему поставили за дорогу, да денег нет, — говорят покупатели.

Провожу у прилавка опрос: вы бы уехали отсюда в благоустроенную квартиру, если бы ее дали бесплатно?

Из десятка человек половина сказали «да». Остальные «нет». «Здесь место райское. Воздух, грибы, ягоды, рыбалка, а теперь и дорога вот…».

 — Я девушкой 20 лет назад в Тагил уехала, — рассказывает одна, — и что? За 20 лет на заводе заработала только комнатку в общежитии. Теперь вот домой вернулась. И так многие. И городские жители все больше сейчас к нам едут.

Домов бесхозных полуразрушенных в Серебрянке множество. Можно купить вместе с участком тысяч за 30, за 50. Горожане хотят их приобрести, но чаще всего неведомо кто хозяева тех домов? Где они? Живы ли? — не знают даже в администрации. В округе полно земель пустующих, на которых бы можно строиться. Но эти земли принадлежат лесничеству, а лесничество никому их не продает.

Матушка Любовь, сама за рулем, возит меня, показывает сказочные места. Со здешних высоких гор открываются удивительные, дух захватывающие просторы. Раньше матушка занималась лыжным спортом, и я соглашаюсь с ней, что тут и вправду отрада лыжникам.

 — Ну, а насчет работы, так вы не беспокойтесь, — говорит она. — Я точно знаю, полезное производство тут скоро будет.

Для содержания ветеранского дома и разных работ хозяйственных матушке Любови нужны надежные, прилежные люди. И она попросила указать в газете телефон для связи с таковыми людьми. Так что у кого есть желание пожить в Серебрянке и посвятить себя трудовым подвигам, могут позвонить матушке Любови: 8−3435−918−818.

Может и впрямь дорога на Серебрянку послана Божьим промыслом, и потому нам стенать не надо о высокой ее цене. Но я остаюсь при мнении, что из подобных далеких и бездорожных сел необходимо перевозить людей поближе к цивилизации.

У нас практически в каждой области полным полно лесных деревень, поселков, которые за десятки верст от районных центров и в которых живут человек по пять ли, по пятьдесят, часто пьянствуют и скорбят, что мало о них заботятся. Но и к ним тоже латают какие ни есть дороги, проводят свет, везут фуфырики и продукты. К ним за десятки верст высылают фельдшера, полицию и пожарных, когда есть необходимость. Все это стоит для государства огромных денег.


Летом в Смоленской области я посетил деревню, в которой живет с родителями один ученик. И к этому мальчику из райцентра ездят учителя. Ежели мальчик не выедет из деревни, то он, скорей всего, уже не создаст семью, потому как не с кем. И до конца дней своих останется обузой для государства.

И вот подобных мальчиков или девочек в деревнях далеких по всей России большое множество. Поэтому я за то, чтоб закрывать селения, расположенные в глуши. Как это делать безболезненно и гуманно, другой вопрос. И вопрос, понятно, денежный. Но ежели посчитать, то куда дешевле людям коттеджи выстроить недалеко от трассы, чем постоянно и много тратить на искусственную поддержку умирающих деревень российских.

Обозреватель КП Евгений АРСЮХИН, переехавший жить в деревню, считает, что государству надо заняться реформой местного управления, а не вести бесплодные дискуссии об «эффективности» сел.

Хвост вертит собакой. Бизнес вертит умами граждан. Бизнесу нужны города. Чтобы люди жили кучно. Во-первых, коробок настроили, а квартиры никто не берет. Вон у моего дома на окраине Москвы стоят себе уродцы, который год не загораются окна. А за МКАДом и вовсе кварталы-«летучие голландцы». Во-вторых, хорошо вести торговлю, когда «проходимость высокая». Сделал сетевой магазин, да и сиди, прибыль получай. Есть и в-третьих, и в-четвертых.

Бизнесу нужны мегаполисы. И у бизнеса есть ресурс, чтобы навязать нам свою точку зрения. Доказать: вам на самом деле нужно не это, а вот это! Сие вообще есть любимое упражнение бизнеса. Как, вы все еще кипятите (варианты — пользуетесь зубной пастой без кристаллов арктического льда, носками без микрочипов, очками без вайфая — тогда мы идем к вам! И начинается: да что вы по своим деревням сидите. Лишние вы люди. Дорого обходитесь. А давайте-ка все по каменным гетто, и дело с концом!

Пишу эти строки в двухстах километрах от Москвы, и мысленно оглядываюсь. Места здесь глухие. В снежных заносах вязнет полиция, вязнет скорая. До магазина километров 20. Дачников нет, все местные. Но где упадок? Где бессмысленное существование? Где пьянство и нищета? Люди живут полнокровной жизнью. Прилично зарабатывают. Люди счастливы.

Вот Максим, он понимает в водопроводах и септиках. Вот дом Максима, а, скорее, дворец. Максим никогда ничего не крал. Не пилил бюджеты. Просто Максим нарасхват, очередь на его услуги — с месяц, и он хорошо зарабатывает. У него трое детей, и уже внуки. У него глаза счастливого человека. Еще у него кот, козы и куры. В Москве или Твери он бывает крайне редко. Города ему не очень нужны. Его доход выше, чем у среднего офисного сидельца. У него ясная голова и чистая совесть.

Вот Антон. Этот на все руки. Универсальный солдат. Может на тракторе, может без трактора. Может бригаду подыскать, а может и сам. Колодцы. Вспашка, прополка. Заборы. Что угодно. У него громадная машина миллиона за два рублей. И у его жены такая же. Он намного богаче даже не среднего, а «выше среднего» москвича.

Сколько здесь таких? Да почти все. Самозанятость на марше. Всяк находит себе дело, всяк преуспевает. А пьяницы? Есть парочка. Так себе живут, факт. А пожилые? Много пожилых, дети-внуки им помогают. Видят их чаще, чем если бы жили в городе. В городе расстояния, раз, занятость от звонка до звонка, и еще авралы до глубокой ночи, два. А тут мама на другом конце деревни, что не сходить, дров не наколоть.

И вот мне говорят, что эти люди «ничего не производят». У меня на это два возражения. Первое: вы же хотите, как в Европе? Чтобы едешь на поезде, а по сторонам ухоженные веси, и барашки ушками дружественно махают? Хотите Родину ухоженную, с человеческим лицом? Хотите. А кто «производит ландшафт», задумывались? Люди, которые в этом ландшафте живут. Вот и наши люди производят ландшафт, как умеют, только мало их. Второе: а что такого производят в городах? Охраняют торговые центры? Сидят за кассой? Носят в офисе бумажки? В городах, товарищи дорогие, потребляют. И офис-менеджер потребляет то, что произвел кто-то другой, например, нефтяник, сварщик, крестьянин.

А как в раю, который я нарисовал, с дорогами? А нет дорог. Когда могут, строят сами. Метров 500 люди могут осилить, скинуться. Техника своя, щебенку и асфальтовый бой покупают. Больше — уже неподъемно. У чиновников уже лет десять как ничего не просят. Потому что поняли: чиновники живут для себя. Тоже самозанятые.

Разговор, «дорого» или «дешево» строить дороги к селам, бессмысленный. Потому что речь идет не о цене. При нынешнем качестве госуправления это неподъемная задача. Ни за какие деньги. Украдут, потом наймут летучую бригаду азербайджанцев, со старым асфальтовым катком и лопатами, и ее кинут. А чтобы бригадир не возбухал, натравят милицию и ФМС. Иначе не могут, никак.

Власти стоило бы заняться не подсчетами «эффективности» сельских жителей, а реформой госуправления. И, если реформа получится, волшебным образом вскроется, что проложить дорогу к каждой деревне совсем недорого. Что это даже полезно для экономики, потому что оживится строительная отрасль. Потому что торговцы по хорошим дорогам повезут товары в деревни, сделают там магазины, и денег много заработают. Потому что в интересные деревни поедет турист. И так далее. А без дорог Мордор будет, товарищи. Ледяная пустыня, и Москва уходящим в серое небо замком. Нужна вам такая страна?

По данным Всероссийской переписи населения 2010 года общее количество сельских населенных пунктов в стране — около 150 тысяч. Однако 12,7% из них не заселены. То есть почти 19,5 тыс. российских деревень на карте существовали, а в жизни — нет. Большая часть исчезнувших деревень — в Центральном Федеральном округе, Северо-Западном и Приволжском.

Главная причина оттока населения деревень — отсутствие работы. Такой вывод сделан в докладе «Умирающие деревни России», подготовленном Центром экономических и политических реформ.

Эксперты выделяют характерное явление — так называемое «отходничество». Когда люди по собственной инициативе покидают на неделю, месяц или полгода свои дома и семьи ради заработков в крупных городах. Сначала это носит временный характер, но вскоре «отходники» просто переезжают по месту работы сами и перевозят туда свои семьи. Этот процесс вовлекает наиболее активное трудоспособное сельское население, что в свою очередь способствует дальнейшему социально-экономическому застою и запустению сельских территорий, отмечают авторы доклада.

Другая причина оттока — низкое качество жизни. За последние 20 лет сельские населенные пункты не только не нарастили, но и в значительной степени утратили социальную инфраструктуру. За последние 15−20 лет количество сельских школ уменьшилось в 1,7 раза, больничных организаций — в 4 раза, амбулаторно-поликлинических учреждений — в 2,7 раз.

Отдельная проблема — транспортная доступность. Согласно статистическим сведениям Росавтодора, на начало 2015 года 45,9 тысяч, то есть 30,5% сельских населенных пунктов не имели подъездных дорог с твердым покрытием. В основном — это маленькие деревни с численностью 50 жителей и меньше — таких 84%. Бывают ситуации, когда дорога есть, но автобусы по ней не ходят. Количество непопулярных маршрутов ежегодно сокращается.