Серый долгий забор посреди соснового леса. Двухэтажное КПП. Шлагбаумы с охраной. Один – чтобы попасть на территорию Звездного городка. Следующий – чтобы проехать в сам Центр подготовки космонавтов.

Знаю, что многие считают, что Звездный городок и ЦПК – одно и то же. Но это совсем не так. В Звездном две территории – жилая и служебная. Готовят космонавтов – на служебной, за вторым шлагбаумом. Но занимаются там не только космонавтами…

Цифры для размышления: в отряде космонавтов Роскосмоса сейчас 33 человека. Плюс на подготовке постоянно еще несколько иностранцев. А в штате ЦПК 1500 человек. По пятьдесят сотрудников на одного космонавта? На первый взгляд неэффективно. Но подождите, дочитайте до конца…

Максим Михайлович Харламов назначен на должность начальника Центра подготовки космонавтов совсем недавно - 1 июня. ЦПК – единственное место службы командира (так по военной привычке называет начальника большинство сотрудников).

Знакомы мы с Харламовым лет двадцать. На правах старого знакомого я попросил Максима Михайловича пройтись со мной по территории Центра. Но не привычным для гостей экскурсионным маршрутом, а заглянуть туда, куда обычных посетителей не водят. В театре это бы называлось «провести за кулисы».

Так совпало: мы с Харламовым впервые побывали в Звездном в 1989 году. Только я приезжал на три часа на экскурсию для студентов московского Института молодежи. Помню, перед отъездом из городка в местном магазине купил небольших глосиков и мы вечером пировали на общежитской кухне. В Москве в магазинах тогда была разве что каша геркулес. Звездный, особый городок, еще продолжали снабжать по-коммунистически щедро.

Харламов тогда же осенью юным лейтенантом приехал служить в войсковую часть 26266. И дорос до начальника.

Второй шлагбаум поднят.

- Сначала сюда! – командует руководитель пресс-службы Дмитрий Жуков. И мы подруливаем к медицинскому управлению. Дежурный меряет температуру, выдает медицинскую маску. Режим.

И только потом с фотографом Владимиром Веленгуриным мы подъезжаем к двухэтажному зданию бывшего штаба войсковой части. Теперь здесь разместилось руководство Научно-исследовательского испытательного Центра подготовки космонавтов имени Ю.А.Гагарина Роскосмоса.

- Пойдем сначала к «луноходу», - смотрит на часы Харламов. – Там как раз сейчас работают.

Составить расписание подготовки экипажей существенно сложнее, чем расписание уроков в школе с тремя тысячами учеников. Первые два года молодые ребята, прошедшие в отряд, проходят курс общекосмической подготовки (ОКП). Те, кто назначены в экипаж, изучают эксперименты, которые предстоит провести на орбите, репетируют выходы в открытый космос. А еще есть тренировки по выживанию в зимнем лесу, на воде (а вдруг спускаемый аппарат упадет в море?). По фотоделу. По конструкции и управлению кораблем и станции. И много чего еще. По сути, у каждого космонавта индивидуальный график. Нужно понимать, как будут загружены инструктора, какой тренажер для каких занятий должен быть подготовлен. Большой оркестр ЦПК звучит по-особому для каждого космонавта.

Расписание подготовки каждого космонавта вывешивают на специальных местах у входа в учебные здания Центра. Но человеку непосвященному его еще нужно разгадать.

Кирпичное здание похоже на большую бочку. Это один из самых зрелищных тренажеров ЦПК. Его любят фотографировать журналисты. Вот и сейчас Веленгурин ловит ракурс.

На самом деле в ЦПК центрифуг две. И в подготовке космонавтов их используют довольно часто. Причем, с этим тренажером будущий космонавт встречается в первую очередь. С ее помощью проверяют, как организм переносит перегрузки. На днях «катали» на ней кинорежиссера Клима Шипенко и актрису Юлию Пересильд – чтобы почувствовали, каково им будет во время старта на ракете и при приземлении.

- Недавно поставили цифровую систему управления большой центрифугой. Начинаем ее активно использовать, - Харламов ведет вверх по лестнице. Помещение для громадной трубы с кабиной в «хвосте» занимает несколько этажей в высоту.

Центрифугу используют и для подготовки военных летчиков. Они должны уметь работать с приборами, управлять системами самолета в тот момент, когда испытывают перегрузки. Вот один из ответов на вопрос о том, чем еще занимается Центр.

Под громадной темно-синей трубой центрифуги по голубому покрытию, разрисованному белыми направляющими, двигается странная самоходная тележка, на верху которой, как на троне, восседает космонавт Александр Мисуркин. Он в скафандре «Сокол» - таком же, в котором космонавты летают в корабле «Союз».

В конструкции не без труда узнаю обычный электрический погрузчик – такие оранжевые электрокары работают на складах. Только у этого специальные ступеньки, планшеты вместо экранов и куча камер, развешенных со всех сторон.

Подготовить космонавтов к работе на Луне, и, тем более, на Марсе, на мой взгляд, сложнее, чем даже создать сверхтяжелую ракету, которая поднимет с земли корабль для межпланетных перелетов. Пока не понятно как после восьмимесячного перелета к Марсу (а это минимальный срок для нынешней техники землян, чтобы долететь от Земли до Красной планеты) – космонавты смогут работать на поверхности Марса. Даже несмотря на ежедневные двухчасовые занятия физкультурой, после полугодового полета на МКС космонавты с трудом держатся на ногах, у них нарушена координация движений. А тут в условиях марсианской гравитации им придется работать в тяжелых скафандрах на незнакомой планете.

Поэтому уже много лет в ЦПК занимаются и методикой, которая обеспечила бы максимальную работоспособность космонавтов в длительных полетах и при высадках на другие планеты.

Харламов скромничает – уже восемь лет в Центре вместе с Институтом медико-биологических проблем проводят эксперимент «Созвездие», инициатором которого был именно Максим Михайлович. Суть его в том, что космонавты, вернувшись из длительного полета, на третий-четвертый день облачаются в тяжелый скафандр для выхода в открытый космос и выполняют работы в тренажере, имитирующем поверхность Марса или Луны – и по структуре почвы под ногами и по гравитации. Так формируется методика подготовки первых посетителей будущей лунной базы или колонии на Марсе.

Напротив здания центрифуги – длинный корпус. Здесь классы для занятий, и даже специальная комната – бар космонавтов. На полке чай, сушки, всякие другие вкусности. В перерыве между занятиями здесь можно передохнуть, расслабиться.

На небольшой площади установлен учебный самолёт МиГ-15 УТИ. На нем летал первый космонавт планеты Юрий Гагарин. Точно на таком же самолете Гагарин с Серегиным разбились. Это и память. И напоминание о рискованной работе.

Широкая красивая аллея ведет к еще одному круглому зданию.

В еще одном круглом здании – солидный бассейн с прозрачной голубоватой водой. Его диаметр 23 метра, глубина – 12 метров. Температура воды всегда 30 градусов. Только заплывы здесь не устраивают. Космонавты тут отрабатывают операции в открытом космосе. Движения в воде похожи на движения в невесомости. Все выходы, запланированные во время полета, сначала репетируют тут, в бассейне. Космонавта страхуют сотрудники управления -профессиональные водолазы.

Но это сейчас.

Много лет бассейн ремонтировали и все никак не могли этот ремонт закончить. Космонавтам приходилось тренировать выходы на виртуальных тренажерах, по сути, предстоящие операции в открытом космосе они представляли себе только теоретически. И это, конечно, усложняло и без того непростую операцию – то, что здесь называют ВКД – внекорабельную деятельность.

Сейчас проводят испытания обновленной гидролаборатории. И одновременно готовят опытных космонавтов к будущим непростым работам в открытом космосе.

- Скоро на МКС должен прийти модуль «Наука». Будет много выходов для того, чтобы ее подключить к системам станции и привести в рабочий режим, - объясняет командир.

На дне бассейна стоит копия нового модуля, который еще только-только полетит к МКС – многофункционального лабораторного модуля «Наука». На ее внешней поверхности установлен европейский манипулятор ERA. Это мощная одиннадцатиметровая «рука», которая поможет космонавтам перемещаться вдоль станции. Но чтобы можно было «поехать» с помощью манипулятора, к нему должна быть присоединена специальная массивная рама с площадкой, к которой крепятся ботинки скафандра космонавта.

Мы застали момент, когда инструкторы ЦПК в гидрокостюмах и с аквалангами отрабатывали технологию соединения площадки и «руки». После того, как методика будет понятна, движения отточены, операции будут учить экипаж, которому предстоит выполнить такую работу на орбите.

Тренировки в гидролаборатории – одни из самых непростых в подготовке космонавта. Скафандр для выхода в открытый космос весит 113 килограмм. В него заходят, как в шкаф. А затем специальная лебедка опускает космонавта в воду. Во время ВКД в открытом космосе космонавт теряет до 3 килограмм веса. Тренировки в бассейне по напряженности выходу в открытый космос не уступают.

Справа от гидролаборатории задрал нос еще один самолет-памятник – Ту-104. Он много лет выполнял полеты на невесомость, возил космонавтов на Байконур. И встал здесь на вечный прикол.

В составе авиационного управления двенадцать машин. Одиннадцать самолетов и вертолет. Базируется неподалеку – на Чкаловском аэродроме.

Широкая ширма в центре которой - небольшой иллюминатор. Если в него заглянуть можно увидеть Землю с высоты 400 километров. Именно на такой высоте летает МКС. Это единственный в мире тренажер, на котором земная поверхность оцифрована в таком разрешении в каком ее видят космонавты с орбиты.

…Дверь открывается. И я вижу что-то (или кого-то) знакомого. Половину робота – от пояса до головы – очень напоминающего прославившегося полетом на МКС робота Федора.

- Так и есть – это прототип того самого робота. Просили, чтобы нам передали летавший экземпляр. Пока не дают, - поясняет Харламов.

Я пытаюсь разобраться: так ведь сколько было комментариев о том, что робота зря сгоняли на орбиту!

В ответ меня заковывают в экзоскелет – руки липучками прикручены к пластиковым пальцам и предплечью. На голове – шлем виртуальной реальности. Я вижу нарисованный стол и на нем нарисованную гантель. Задача ухватиться за нее одной рукой и передать в другую. Только рукоять гантели чуть шире ладони и просто перехватить из одной руки в другую нарисованную штуковину не удается.

- Думайте! – подсказывают мне откуда-то издалека.

Я разворачиваю гантель и второй рукой хватаю за утяжеление. Гантель выскальзывает и падает на «пол».

С трудом высвобождаюсь от пут.

- Лет через пять на космической станции будут работать роботы, - прогнозирует начальник управления Андрей Анатольевич Курицын. – Для несложных работ – снять какой-то прибор, проверить есть ли повреждения от микрометеоритов в каких-то местах нет смысла гонять в открытый космос космонавтов. Выход – штука трудная и опасная. Космонавт может управлять роботом находясь внутри станции. Или им может руководить оператор в ЦУПе. Один из приоритетов ЦПК – обеспечение безопасности космонавта. Если есть техническая возможность заменить человека машиной – это нужно делать.

- То есть через несколько лет на МКС или на новой российской станции появится робот, которым можно будет управлять удаленно?

- Мы над этим работаем.

- Американцы отправляли на МКС своего робота-андроида. Насколько он эффективен? Не нужно ли нам идти по их пути?

- Это совсем другое устройство. Оно работает по заранее написанной программе. Он несколько раз ломался, они его чинили… У нас другая задача – сделать так, чтобы робот был продолжением оператора. Сейчас ставим на нашем устройстве систему обратной связи. Если робот рукой упрется в стену – оператор это почувствует.

Антропоморфный - то есть человекоподобный – робот скоро будет применяться во многих сферах – там, где есть риск для жизни оператора. В первую очередь – в космосе.

Так что «пристрелочная» экспедиция Федора на МКС была совсем не случайной.

Слева за зданием научных лабораторий громадный павильон, где в ряд, а не друг за другом, как на орбите (площади зала не хватит, если так расставить) расположены модули российского сегмента Международной станции. Здесь учат наших космонавтов и приезжих астронавтов.

Я же углядел в углу за «мировскими» объектами и служебной «Волгой» Гагарина (у Юрия Алексеевича было две черные 21-е «Волги» - собственная, подаренная за полет, и служебная) не менее легендарную технику – автобус львовского автобусного завода. Один из двух, созданных в 80-х годах для того, чтобы возить космонавтов из гостиницы на старт. Было выпущено всего два таких особых автобуса – с синей расцветкой для основного экипажа, и с песочно-желтой – для дублеров. В 90-х и 2000-х годах для того, чтобы доставить космонавтов специально из Львова прилетал на Байконур плечистый, с громадными руками водитель-испытатель. К сожалению, не помню его имя и фамилию. В последние годы он приезжал с сыном. Сын садился за руль второго автобуса.

И это была одна из традиций 17-ой площадки Байконура, где и сейчас расположена гостиница космонавтов.

Ездил по Байконуру на этом автобусе и я. И даже как-то потеплело в груди, когда подошел к автобусу. Словно встретил старого приятеля.

В этом, на мой взгляд, характер Центра подготовки. Здесь идут вперед, проводят новые исследования и разрабатывают передовые методики и тренажеры. Но хорошо помнят прошлое, чтут традиции.

Центру подготовки космонавтов, как и многим военным частям и оборонным предприятиям, досталось в 90-е и в 2000-е. Помню, приятель в конце 90-х обошел по периметру забор Звездного и насчитал 36 дырок-лазов. И все же ЦПК выжил. По дороге в следующий корпус мы с Максимом Михайловичем ударились в воспоминания.

Мы пришли в последнее здание на нашем маршруте. Внутри у входа скульптура Гагарина.

- Сначала в Космоцентр пойдем? - спрашивает Максим Михайлович. И мы сворачиваем направо.

В 80-е и 90-е годы в этом здании стоял тренажер станции «Мир».

Идем налево. В зал тренажеров космического корабля «Союз». Здесь их пять. Покрашены синей и серой краской и напоминают теремки с детской площадки. Кто интересуется космонавтикой наверняка видел этот зал много раз по телевизору. Именно здесь космонавты сдают экзамены перед полетом. Экзамены, между прочим, как в школе – с билетами, разложенными на столе. А в них всякие нештатные ситуации, из которых нужно выйти с честью, погрузившись в скафандре в крошечное пространство корабля.

PS.
Что осталось за кадром
Два здания не попали в объектив Владимира Веленгурина. Это столовая, которую до сих пор по привычке называют летной. И спортзал с бассейном.