Какие советские и российские фильмы были номинарованы на главную кинопремию мира «Оскар», рассказывает наш кинообозреватель Денис КОРСАКОВ
9 марта 2021 года огласят список претендентов на премию «Оскар», и мы узнаем, вошла ли в него драма Андрея Кончаловского «Дорогие товарищи!» Кажется, что у нее неплохие шансы попасть в пятерку номинантов в категории «Лучший международный фильм». Она очень понравилась западным критикам, уже вошла в предварительный шорт-лист из 15 фильмов. Конечно, фаворитом пока представляется датская алкогольная трагикомедия «Еще по одной», но кто знает — может быть, 25 апреля, когда «Оскаров» будут вручать, российский кинематограф отхватит свою пятую статуэтку?
В ожидании новостей мы решили вспомнить картины, которые в прошлые годы выдвигались на «Оскар» от СССР и России в категории «Лучший фильм на иностранном языке» (так она называлась до 2020 года).
Впервые СССР представил свою картину на соискание премии в 1963 году — это было «Иваново детство» Андрея Тарковского. Американские киноакадемики картину проигнорировали (к их, впрочем, стыду) — и в следующий раз СССР представил свой фильм только пять лет спустя. Но на этот раз — с триумфальными результатами.
В истории советского и российского кинематографа только четыре картины побеждали в категории «Лучший фильм на иностранном языке». (В 1943 году «Оскара» также удостоилась картина «Разгром немецких войск под Москвой», но в другой категории — «Лучший документальный фильм»).
Эпопея Сергея Бондарчука была снята как «ответ Голливуду» — а именно фильму Кинга Видора, вышедшему в 1956 году (там Наташу Ростову играла Одри Хепберн, а Пьера Безухова — Генри Фонда). Картина Бондарчука вышла в десять раз масштабнее и привлекла на Западе в десять раз больше внимания. Ее рекламировали как «самый дорогой фильм в истории», распуская слухи, что она обошлась в 100 миллионов долларов (на самом деле — примерно в 8,3 миллиона рублей, то есть 9,2 миллиона долларов по тогдашнему официальному курсу).
Рецензии американских критиков были экстатическими. Победить фильму Бондарчука не помешало даже то, что за несколько месяцев до церемонии вручения «Оскаров» СССР ввел танки в Чехословакию, надолго испортив себе репутацию в глазах всего мира.
В начале 70-х великий японский режиссер Акира Куросава переживал тяжелейший кризис. Сначала он пытался снять в Голливуде военную драму «Тора! Тора! Тора!», но его госпитализировали со съемок с нервным срывом, и картину закончили другие режиссеры. Потом он снял фильм «Под стук трамвайных колес», который с грохотом провалился в прокате. Больше денег на кино ему не давали. Мучаясь от депрессии, он пытался покончить с собой… Помощь совершенно неожиданно пришла с «Мосфильма»: Куросаве предложили снять кино в СССР. Договорились, что он экранизирует произведения Всеволода Арсеньева (которые читал давным-давно и по которым еще в молодости собирался снимать кино на острове Хоккайдо). В книгах Арсеньев описывал свои путешествия по Уссурийскому краю и дружбу с «лесным человеком», охотником Дерсу Узала.
Работа над картиной заняла полтора года (которые Куросава провел в Советском Союзе), была изматывающе тяжелой, но фильм пользовался успехом и получил «Оскара». Причем это был единственный фильм Куросавы, удостоенный награды в категории «Лучший фильм на иностранном языке» (правда до того особый почетный приз получил «Расемон», а потом режиссера удостоили «Оскара» за достижения всей карьеры).
За «Оскаром» вместо Куросавы на сцену вышел Георгий Данелия. Он должен был лететь в Лос-Анджелес, потому что его «Афоню» показывали там на кинофоруме. Перед отъездом режиссера вызвал генеральный директор «Мосфильма» Николай Сизов, и сказал: «Оскар» — это такая доска, на ней нарисован голый лысый мужик. Фильм — наш, советский. Ты все равно летишь туда, вот и возьми эту доску, чтобы мне из-за этого сутки в воздухе не болтаться!»
В своих мемуарах Данелия оставил описание церемонии награждения, на которой присутствовал с японским продюсером Куросавы, которого называет «Мой Японец» (настоящее его имя к моменту написания книги он позабыл).
«Я не знаю, сколько всего вручается «Оскаров», но тогда мне показалось, что их было не меньше тысячи — за лучший видовой фильм, за лучший документальный фильм, за лучший анимационный фильм, за лучшую музыку, за лучший сценарий, за лучший реквизит, за лучший кастинг — и все это вперемежку с какими-нибудь шоу. Номера мне показались сомнительными по вкусу, а сама церемония — занудством. И я заснул. Очевидно, глаз у меня был не совсем закрыт, потому что каким-то образом я увидел на экране монитора, что Мой Японец лезет ко мне целоваться. Проснулся — действительно, Мой Японец обнял меня, поздравил и пошел на сцену. И тут я сообразил — «Оскара» дали! Сейчас Мой Японец этого «Оскара» заберет и увезет в Японию, а фильм советский! И мне этого до конца жизни не простят! Скажут: «Не любишь ты Родину, Данелия!» Все это молниеносно прокрутилось у меня в голове, я вскочил и рванул к сцене. В юности я неплохо бегал стометровку, какой-то навык сохранился. Моего Японца я обошел и выбежал на сцену первым.
«Оскара» за лучший фильм на неанглийском языке вручал глава американских продюсеров Жак Валенти и Звезда. Фамилии той Звезды не помню, но ноги запомнил. Ночью разбуди и спроси, скажу — ноги длинные, глаза зеленые! Американцы оказались людьми сообразительными, и Жак Валенти вручил нам две статуэтки «Оскаров». Одну — Моему другу японцу для режиссера Акиро Куросавы, другую мне — для киностудии «Мосфильм».
Мой Японец бодро толкнул речь минут на восемь, поклонился и пригласил к микрофону меня. Куда деваться?! Подошел к микрофону и сказал четко: I don’t speak English, but thank you very much. Когда зрители поняли, что это и есть все мое выступление, раздался шквал благодарных аплодисментов, — так им надоели длинные речи».
В 1980 году конкуренция была довольно сильной: в категории «Лучший фильм на иностранном языке» соревновались картины Иштвана Сабо, Карлоса Сауры, Франсуа Трюффо и того же Акиры Куросавы. Фаворитами выглядели «Последнее метро» Трюффо и «Тень воина» Куросавы (сейчас они считаются классикой соответственно французского и японского кино). Но победил фильм Владимира Меньшова. До того он стал одним из двух самых кассовых фильмов в истории советского проката (наряду с вышедшими почти одновременно «Пиратами ХХ века»), и сердца американцев тоже сумел покорить. Меньшов за призом на сцену не вышел — он находился в СССР, и когда ему позвонили и поздравили с «Оскаром», сначала принял это за розыгрыш (на дворе было 1 апреля 1981 года).
Как и в случае с «Войной и миром», победе не помешала политика. На этот раз советские войска вошли в Афганистан. За несколько месяцев до церемонии вручения «Оскаров» США по этой причине бойкотировали Олимпиаду в Москве. А вот фильм Меньшова проигнорировать не смогли.
Фильм Никиты Михалкова был показан на Каннском кинофестивале и считался там главным претендентом на «Золотую пальмовую ветвь». Но его неожиданно обошла картина малоизвестного американца Квентина Тарантино «Криминальное чтиво». На «Оскарах» в следующем году Тарантино достался приз за лучший оригинальный сценарий, а Михалкову — за лучший фильм на иностранном языке. Со сцены режиссер произнес свое коронное «Жестокая правда без любви есть ложь», а потом представил публике маленькую Надю Михалкову: «Это моя дочь, моя актриса. И впервые в жизни у меня не было с актрисой никаких проблем!». Ушел он со сцены под шквал аплодисментов, с Надей в одной руке и «Оскаром» в другой.
Эти картины в свое время попали в пятерку номинантов в категории «Лучший фильм на иностранном языке», но проиграли конкурентам из других стран.
Все эти картины выдвигались от СССР или от Российской Федерации на соискание «Оскара», однако не вошли даже в пятерку номинантов. Среди них есть и признанные ныне шедевры (например, фильмы Тарковского, Шепитько и Климова), и вполне проходные картины («Собибор», похоже, был выдвинут, потому что речь в нем идет о нацистах и концлагере — но на этот раз тема не помогла).