Шведские письма русской тетки. Часть четвертая

Мы продолжаем рубрику под названием «С другого берега», посвященную в первую очередь нашим соотечественникам за рубежом.

Каково приходится россиянам в других странах, где и кому «за бугром» жить хорошо? К чему приводят «столкновения культур» и легко ли найти общий язык с «аборигенами»? В каких удивительных местах вам довелось побывать?

И как, из дальних странствий возвратясь, мы воспринимаем российскую действительность, что удивляет, возмущает, радует? Пишите нам, рассказывайте, присылайте рисунки, снимки, видео на адрес grat@kp.ru. Обсудим!

Продолжаем публикацию пришедших в редакцию писем русской женщины, оставшейся без гражданства, скитающейся из страны в страну.

Первую часть истории можно прочитать ТУТ. Вторую – ТУТ. Третью ТУТ.

57-летняя Полина рассказала о том, как она в январе 1995 года уехала с маленьким сыном Никитой из Средней Азии в Германию по частному приглашению, но жизнь с немцем не сложилась. Полина, промыкавшись 4 года по женским домам, решила нелегально переехать в Скандинавию. В Норвегии они с сыном получили отказ в предоставлении вида на жительство, перебрались в Швецию, однако и там получить разрешение надежды не было. Полине посоветовали "исчезнуть". Она оставила Никиту одного в шведском лагере для детей-эмигрантов, а сама уехала - опять нелегально - к знакомым в Германию. Через год мальчик получил вид на жительство. Полина решила с ним "воссоединиться". Начались хождения по инстанциям, долгое ожидание ответа из МИГ (Миграционного ведомства Швеции), отказы... Было принято и решение о высылке, но ни в Россию, ни в Казахстан отправить женщину не удалось: она не является гражданкой этих стран. Не выдержав, Полина снова собирает вещи...

Письмо шестое.

2008 год я почти весь провела в тюрьме. Сначала в немецкой, где мне довелось походить в кандалах (да, да! в наше прогрессивное время и кандалы....), а потом в шведской, откуда меня два раза вывозили в Казахстан с целью бросить в аэропорту одну, без денег и без документов. В мае меня везли в Астану, там не получилось.....и в сентябре в Алма-Ату. Во вторую депортацию меня, как преступника государственного масштаба, сопровождали четверо шведских полицейских. Так что я – европейская зечка со стажем. Прошу любить и жаловать. Обе депортации были незаконные, кстати сказать. На основании "Свидетельства о рождении".

О тюрьмах — чуть подробнее.

Еду автобусом - это занимает кучу времени, зато дешево. Скорость на территории Швеции невеликая - сто километров в час. Это обусловлено тем, что часто на дорогу выбегают лоси. И чтобы сохранить жизни зверюшек и людишек ввели ограничение. Особого беспокойства не

испытываю, поскольку Шенген еще никто не отменял. Швеция осталась позади, Дания... автобус въезжает на территорию Германии. Куда - то заруливает. Это еще что за дела? Сердце сжалось в нехорошем предчувствии. А душа заскулила: у-у-у-у-у-у-у. Контроль? Точно! К автобусу

направлялись полицаи в бежевой форме - бундесгренцшютц, а по-нашему -пограничники. В автобусе включили общий свет. Времени на раздумья не было.

Быстро отваливаюсь назад, склоняю голову на бок, приоткрываю рот - создаю вид глубоко спящего человека. Ходите мимо... просьба не кантовать.

Сквозь ресницы вижу, как в переднюю дверь, рядом с которой находилось мое кресло, входят двое: парень и девушка. Парень сразу направляется к сидящему на одной линии со мной молодому немчику, который всю дорогу бубнил по телефону со своей Анной.

- Аусвайс, битте.

А девчонка остановилась возле меня. "Милая, иди дальше... " взмолилась я. В данном случае Господь меня услышал. Девчонка потопталась и не стала будить пожилую битую жизнью Фрау. Документы проверили у всех пассажиров... кроме меня. Уф-ф-ф-ф!

Приехав в Берлин ранним утром, я с трудом узнавала сто раз хоженые и езженные места. Вроде то, но как-то все по-другому. Оставив сумку у подруги, рванула в Ауследнербехёрде (немецкая Миграшка), где и была благополучно арестована. Меня погрузили в автозак, одели на руки "браслеты" и долго возили по городу по разным каталажкам и обезьянникам, пока, наконец, вечером не привезли в "пенал" без окон и дверей. Выдали армейское одеяло, подушку и простыню.

"Поздравляю - поздравила я саму себя. - С новым статусом! Теперь ты не только бездокументная нелегалка, но еще и зечка."

Утром я встала, вся обкусанная клопами.

Опять повезли. В Кёпеник. В тюрьму. Где я провела два с половиной месяца своей многогранной и очень интересной жизни. Чтоб ей пусто было! Тюрьма была строгая. Классическая. В толстенных дверях глазки, вертухайки в униформе с надписью на спине POLIZEI, строгий распорядок дня, на прогулки под конвоем - особо не забалуешь. Кормили два раза в день, завтрак в 9 утра, в 12 обед, и все. Ужина не было. Не положено. Но передвижение свободное.

Контингент женской тюрьмы самый пестрый: вьетнамки, югославки, цыганки, монголки, китаянка, африканки. Из наших - Украина-мать. Из русских была одна я - советская. И вот какой парадокс: мне в тюрьме понравилось. В немецкой тюрьме было веселее и интересней, чем на шведской свободе. Было много всего: и хорошего и плохого, но что однозначно можно было сказать - жизнь била ключом. Любимые жизнерадостные хохлушки попадали после облав в зареванном состоянии, в слезах и соплях. Но уже через день смотришь – она уж хохочет и порхает пташкой.

- Та, Хосподи! Нехай депортируют, я через месяц опять здесь нарисуюсь.

Два самых страшных момента, которые мне довелось пережить в немецкой тюрьме, это кандалы и ОМОН.

Меня и югославку Валиду повезли на прием к врачу. И перед тем, как погрузить в автозак, к ногам привинтили кандалы. Машина остановилась на другой стороне улицы, и мы переходили дорогу в сопровождении конвоя, гремя кандалами и вводя в ступор прохожих. Помню изумленные глаза какого-то обалдевшего дядьки. Завели в подъезд. Дом старый, ступеньки высокие, приходилось выворачивать ноги, опираясь на перила, чтобы поставить ногу на следующую ступеньку. Зашли в холл. Ожидающие приема немки враз заткнулись и в комнате воцарилась оглушающая тишина. Шок!

Деликатная Валида убрала свои ноги подальше под стул. Вредная я — наоборот: выставила их вперед, да еще подобрала повыше брюки — нате, любуйтесь. Мне не стыдно. Я ничего дурного не сделала. Пусть будет стыдно вам. Полицаям из конвоя я пообещала, что когда-нибудь напишу об этом в книге.

ОМОН. Впервые в жизни увидела наведенный на себя пистолет. Эти бравые ребята шерстили и трясли женское отделение тюрьмы Кёпеник воодушевленно, с огоньком. С собаками, с дубинками и автоматами, от них было черно в коридоре. По стенкам метались красные точки. Ор, грохот, плач. Одну старую вьетнамку, постоянно лежавшую от недомоганий на постели, сдернули и так приложили к косяку, что она обмякла и скатилась по стенке. Перевернули все. Обыскали до трусов всех. А виной тому были петарды, которыми какие-то шутники или дети баловались в соседних жилых домах. И одной вертухайке взбрело в голову, что у кого-то из сиделиц имеется пистолет. Это после стольких обысков?

Но самое интересное - это то, что, когда все улеглось и почти забылось, я обратила внимание одной полицайки "с человеческим лицом" на громкие хлопки, доносившиеся с улицы.

- Да мы это знаем, - просто сказала она.

И вот меня вызывают "наверх". Говорят: «Мы делаем запрос шведам, если они "дают добро", вы поедете обратно, а если нет, то мы вас выпускаем».

Шведы дали "добро". И я попала в шведскую тюрьму, где провела пять месяцев.

Письмо седьмое.

B том, что МИГ в своей работе пользуется подлыми, грязными методами, я убедилась на собственной шкуре. Позже, анализируя все произошедшее со мной в аэропорту Арланда 25 сентября 2008 года, я прихожу к выводу, что корень моих злоключений лежит там. Но этого не может быть! Однако, как я ни крутила, ни вертела, производя "разбор полетов" - все упирается в одну точку: в день прибытия в Арланду после второй депортации в Казахстан.

В Алма-Ате, перед посадкой в самолет, я просила у сотрудницы аэропорта, которая оформляла обратную депортацию, выдать мне копию Акта возврата. Как сердце чувствовало. Копию мне не дали, объяснив это тем, что данный документ оформляется только в одном экземпляре.

Меня провели в самолет, сдали "на руки" старшей стюардессе и сунули ей в руки желтый конверт, в котором находился Акт. Экипаж был немецкий. Летели Люфтганзой на Франкфурт-на-Майне. Было раннее утро. Во Франкфурте меня встречает полицейский с переводчицей. Передают "из рук в руки" меня и желтый конверт. В полицейском участке, куда меня привели немцы, мне говорят: «Будем звонить в Швецию, если они вас не примут - останетесь здесь». С одним молодым амбалом пошли покурить. Я ему там давай рассказывать, что творят шведы. Он спрашивает:

- Почему ты так хорошо говоришь по-немецки?

- В школе хорошо учила, - отвечаю, чтобы тему закрыть. Не до этого.

Через стекло вижу, машет руками другой полицай, мол, давай закругляйся. Шведы принимают, и через несколько минут на взлёт, посадка уже идет. Бегом с молоденьким полицейским мы неслись к стойке регистрации.

Расталкивая пассажиров, он провел меня на борт, сдал меня и желтый конверт стюардессам и вручил мне в руки... билет.

По прилете в Арланду меня у трапа встречают сотрудники Миграшки - парень и женщина арабского вида. Им отдают конверт и меня в придачу.

Привели в отделение МИГ. И вот что там случилось.

Работает это ведомство медленно. С перекурами, с чае- и кофепитием, не дождешься. А куда спешить? "Солдат спит, служба идет". Люди? А что люди? Подождут.

Я двое суток была на ногах, плюс нервотрепка, плюс родное до слез давление, которое зашкаливает. Жду час, жду два, жду три. Чувствую, у меня сейчас или голова расколется, или сердце остановится. Но что-то точно будет.

И пошла я стучать по кабинетам. Там тихо. Мертво. Никого.

Наконец, открыли. Высовывается какая-то рожа: «Чего тебе?»

- Врача - говорю,- вызови.

Дверь захлопывается перед носом. Я опять колочу.

- Эй, врача дай! Давай врача-а-а-а!

Выходит этот же мужик. И с такой злостью он мне чего-то говорит... Чувствую, угрожает мне чем-то. Во что это выльется для меня, я и представить себе не могла. До меня это не доходит до сих пор – чтобы государственный чиновник, на государственной службе, мог так подло поступить.

Акт об обратной депортации исчез. Растворился в пространстве. В компьютере, где ведется досье, тоже ничего не записано. Ничего... Как будто не было никакой депортации, как будто шведы не давали "добро" немцам во Франкфурт, как будто никто меня в Арланде не встречал.

Впоследствии это раскопала шведская журналистка Мэрта Хюльт - буквально два месяца назад. Из моего дела исчез и оригинал билета, по которому я летела из Франкфурта в Арланду.

Что за кровожадные нелюди безнаказанно вершат такие дела? Что за африканские племена хумбу-юмбу, не имеющие понятия о чести, достоинстве, совести, наконец?

Нет. Это тихие цивилизованные шведы, которые машут своей "демократией" на каждом углу, которые культивируют идеи "справедливого общества" где только возможно.

Как могли "добрые шведы" родить такого монстра под именем Миграшунсверкет???

Вопросы... вопросы... вопросы.

Ведь по сути, если называть вещи своими именами, они пытались меня убить этими двумя депортациями. Но этого им было мало. Был еще третий раз.

Вот, Наташа, если бы такие дела делала Россия - крику было бы на весь мир, навешали бы всех собак, а здесь все тихо... шито-крыто.