Инна Ульянова: Судьба клоунессы

В большинстве случаев ей доставались эпизодические роли, но одного появления Ульяновой на экране было достаточно, чтобы фильмы с ее участием не канули в небытие. Маргарита Хоботова из «Покровских ворот», остроумная математичка из «Семнадцати мгновений весны»... Героини ее были полны задора и неуемной энергии. Но как это часто происходит с комедийными артистками, на натянутую линию жизни Ульяновой всегда нанизывались горечь и одиночество. Чертики в глазах, а в душе - излом. Смешливую и грустную, бесконечно ироничную и философскую актрису вспоминают близкие - друзья, коллеги по цеху.

К сожалению, сразу после смерти актрисы говорили не о ее творчестве, а двухкомнатной 70-метровой квартире в элитном доме на Фрунзенской набережной. Претензии на наследство предъявили ее родная племянница Анна Ульянова и ее племянница «по линии души и сердца» (так ее представляла сама Инна Ивановна) нотариус Марина Моматюк. Завещание было написано на Моматюк - с ней актриса в последние годы сблизилась, но родственники его оспорили. Лишь в 2006 году судебные споры закончились. Стороны подписали мировое заключение. Моматюк получила отступные - 100 тысяч долларов, а квартира отошла маме Ульяновой.

Любовь Миронова, подруга Ульяновой: «Она сожалела о несостоявшемся браке с летчиком-французом»

- Смерть Инулли застала меня в командировке в Киеве. Узнав о беде, сразу позвонила Марине Моматюк - только с ней в последние годы у Ульяновой сложились доверительные отношения. Как только настоящая племянница актрисы Анна Марину не называла - и «лжеродственницей», и «провинциальной охотницей за квартирами». А Марина была единственным человеком, который ей хоть как-то помогал. Если я не могла долго дозвониться до Инны, то набирала Марину, и та «докладывала обстановку»: «Любовь Владимировна, а Инна что-то хандрит, позвоните ей послезавтра». И никакой Анны при жизни Ульяновой не было. Она была актрисе родственницей в десятом колене - двоюродной племянницей, и никогда не интересовалась ни делами, ни здоровьем тетки. Не поздравляла с Новым годом и днем рождения.

Надо сказать, что папа Ульяновой, занимавший пост замминистра угольной промышленности, сам как-то своих родственников не привечал. А когда Инна осталась вдвоем с мамой Анной Николаевной, обособленность от всех в их жизни как-то незаметно поселилась. Но Инне нравилось так жить - она вообще не стенала по поводу своего одиночества. И отсутствие детей не воспринимала трагедийно. Не дал Бог - значит так надо. В тайне она сожалела только об одном - что не вышла замуж за свою главную любовь - французского летчика Жан-Пьер Константена, воевавшего в составе легендарной эскадрильи «Нормандия-Неман». «Я не могла предать отца - его бы сняли с должности за союз дочери с иностранцем», - не раз говорила мне Инна.

*** Мама была для нее самой болезненной темой. Многие ополчились на Инну: «Как можно сдать родного человека в дом престарелых!» А ее мама, привыкшая быть женой большого начальника, была очень избалованной. Лет тридцать у них была домработница. И после смерти отца Инна как могла пыталась сохранить все на достойном уровне, прежде всего, материальном: снималась, участвовала в антрепризах. Когда же достигла преклонного возраста, поняла: ухаживать за мамой сама не может. Анна Николаевна же болела очень тяжело. Что называется - выжила из ума: заливала соседей, забывала выключать огонь и воду, ходила в туалет в неположенном месте... Нужно было или бросать работу и жить впроголодь, или поместить маму в интернат. Выбрав второе, Инка потом страшно переживала. Но другого выхода у нее не было...

*** Театральная карьера у Ульяновой складывалась неоднозначно. Будучи примой в Ленинградском театре комедии, она перешла к Любимову в театр на Таганке. Сыграла массу ролей, но Любимов так и не подобрал к ней волшебную «отмычку» - все ее роли были однотипными. Ульянова потом не раз грустно смеялась: « На Таганке я столько раз перевоплощалась в волну и мешок, и все без толку...»

Ее судьба была более более легкой и успешной, если бы она не участвовала в громком расколе труппы. Она была в числе основных людей, ходивших по кабинетам и отвоевавших себе место в театральной среде. Ульянова ушла вслед за Николаем Губенко строить новый театр «Содружество актеров Таганки». И сыграла там только одну роль.

Александр Вилькин, худрук театрального центра «Вишневый сад», режиссер: «Так смеяться над собой, как это делала она, никто не умел»

- Примирение с ее кончиной потихонечку уходит, но даже спустя шесть лет трудно сформулировать определения, соответствующие ее званию звезды.

Я не люблю этого слова - звезда: слишком их много появилось на нашем актерском небосклоне, но Ульянова была замечательным мастером театра. В театральном мире есть одно непреложное правило, подтверждающееся биографией многих-многих актеров. Актерская судьба обязательно даст шанс, даже если это происходит не сразу. Весь вопрос в том, что нужно быть готовым к этому шансу. И одно из качеств Инны - удивительная профессиональная готовность к этому шансу.

Она действительно была выдающейся комедийной актрисой. И как ей это удавалось, никто вам не ответит. В ней природный юмор сочетался с философским складом ума. Эти качества позволяли ей в своих персонажах выявлять какие парадоксальные несоответствия - в жизни, в отношениях между мужчиной и женщиной...

У нее во всех ролях, неважно, главных или эпизодических, сквозили праздник, феноменальная импровизация. Мало кто знает, но она была очень хорошей драматической актрисой. В «Чайке», которую мы репетировали на Таганке, она блестяще играла Аркадину. Зрителю эту работу показать не удалось, и она очень переживала. Но вот жаловаться нам, друзьям, на какую-то творческую «недоданность», было не в правилах Инны.

Мы с ней играли в одной труппе у Любимова, и все актеры знали ее саркастичность и самоиронию. Так смеяться над собой, как она, никто не умел. Помню, на гастролях в Париже образовалась дружная компания - я, Юра Смирнов и Ульянова. От отеля до дворца Шайо, где мы выступали, проще всего добираться по улице Сен-Дени - а там на каждом шагу дома свиданий и женщины известного сорта. Месяц мы фланировали взад-вперед. И как-то Инна сильно подвернула лодыжку.

Мы с Юрой взяли Ульянову под ручки, тихонько ведем ко дворцу. Через некоторое время смотрим, у Инки начинают капать слезы. Я ей сочувственно: «Инночка, тебе больно, давай мы тебя донесем!» - «Идиоты! Я плачу не потому, что мне больно, а оттого, что девицы про нас говорят!» И переводит: «Эти два чудака целый месяц гуляли по Сен-Дени, а нашли лишь такую носатую и хромую!» Перевела - и рассмеялась...

Александр Ширвиндт, худрук театр Сатиры: «Ее всюду брали, а мне отказывали со словами: «Спасибо, уходите»

- Мы учились с ней на одной курсе в Щукинском училище. Курс был очень мощный - на нем учились Нина Дорошева, Владимир Земляникин, Вера Карпова. Ульянова была эдакой особью, яркой индивидуальностью. Мы-то были нищими студентами, а Инна - дочка высокопоставленного чиновника. Ее в группе называли элитной принцессой. Часто собирались у Ульяновой дома и млели от ее гостеприимства - на столе лежали диковинные орешки, заграничные конфеты.

После окончания «Щуки»во всех театрах я с ней играл мольеровского «Скупого». Скупой вышел из меня прескверный - какой-то старикашка с бумажными паклями. А она, прекрасно знавшая французский, блистала на сцене, фонтанировала, и ее всюду брали, а мне стыдливо говорили: «Спасибо, уходите»... Период студенчества Инны Ивановны можно назвать счастливым, это потом судьба у нее ломалась и так, и сяк... И после всех жизненных катаклизмов меня она стала избегать - просто не хотела общаться с теми, кто ее знал раньше.