Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+9°
Boom metrics
Спорт22 апреля 2011 15:11

Михаил Прохоров: Биатлон очень нравится девушкам, потому что они охотницы по натуре

Турник за 200 тысяч евро слишком дорого [интервью]

Президент Союза биатлонистов России, владелец клуба НБА «Нью-Джерси Нетс» и самый большой спортсмен среди отечественных миллиардеров побывал в гостях у «Комсомольской правды».

- Про вас ходит такая история. Вы приехали в какой-то итальянский замок отдыхать, а там нет турника. Вы говорите, хочу турник. Они вам: нельзя, замок исторический, охраняется законом. Вы им: а за 200 тысяч евро? Они: ну за 200 тысяч можно. Это правда?

Прохоров: "Я спортом в отпуске занимаюсь от 6 до 8 часов. У меня это почти как военные сборы"

Прохоров: "Я спортом в отпуске занимаюсь от 6 до 8 часов. У меня это почти как военные сборы"

- Это соединение двух историй. Скажу так: сумма за один турник превышает мои возможности, но то, что мне постоянно приходится совершенствовать местные фитнес-клубы, правда. Я их заставляю врывать турники, иногда докупаю гантели, что-то еще, что мне нужно. Это постоянный процесс. Когда я приезжаю на три-четыре дня, если меня не устраивает уровень местного спортклуба, я это делаю. С турником была история во Франции. В модном отеле был фитнес такой... для продвинутых старушек, все красиво, дорожечки. А силовой части не было вообще. Я высказал свое недовольство управляющему отелем, и он выделил в итоге маленькую полянку, куда поставили деревянные гимнастические брусья, гимнастический турник. Это стоило 2 тысячи евро. Я это оплатил. До сих пор там стоят.

- Как вас туда занесло?

- Жертва рекламы. 1993 год. Вы понимаете, что сознание тогда отстало от возможностей. Куда ехать? Открыли карту, спросили знакомых иностранцев. Говорят, круче отеля нет. Надо поехать обязательно. Сейчас я отдыхаю в Турции в трехзвездочном отеле. Потому что там виндсерфинг, там движуха, мне там очень нравится. Там я прыгаю на «джете» настоящем и катаюсь на виндсерфинге. Во Франции ветра нет или там редко бывает мистраль. Плюс все время ходят лодки. Невозможно нормально кататься.

Михаил Прохоров уже привозил в Москву звезд своего клуба НБА «Нью-Джерси Нетс». Теперь он хочет, чтобы в российском баскетболе заработали американские технологии.

Михаил Прохоров уже привозил в Москву звезд своего клуба НБА «Нью-Джерси Нетс». Теперь он хочет, чтобы в российском баскетболе заработали американские технологии.

Фото: REUTERS

- Яхта – это не ваше?

- Яхта у меня есть, но она у меня служит баржей для скутеров. Я спортом в отпуске занимаюсь от 6 до 8 часов. У меня это почти как военные сборы.

- А зачем так истязать себя?

- Я мазохист. И всех заставляю. Они едут со мной и там уже просто не могут по-другому. Поэтому у нас такая спортивная тусовка.

- Во французском СИЗО вы тоже спортом занимались?

- Я спросил: до допроса сколько времени? «Два часа» И я спокойно начал заниматься. Там была камера маленькая три на два метра. В этом пространстве вполне можно заниматься: стойка на руках, отжимания, бой с тенью. Я же занимаюсь кикбоксингом больше двадцати лет. Прекрасно полтора часа провел. Местная охрана смотрела как на сумасшедшего.

Тренера в прямом эфире уволил с холодным рассудком

- Народ активно обсуждал как вы уволили тренера женской биатлонной сборной в прямом телеэфире непосредственно во время гонки. Все так и было?

- Да, причем с абсолютно холодным рассудком было принято решение. Ситуация какая... Биатлон стал одним из самых любимых видов спорта и по телерейтингам бьет даже футбол. И самое главное, что болельщики - женщины в основном. Видимо, девушки все в душе охотницы .

В последние несколько лет биатлон сделал телевизор. У него простые правила и непредсказуемый результат. Сейчас сделано так, чтобы борьба во время гонки была все время. Поэтому биатлон стал популярен, и даже немного политизирован. У нас есть когорта великих спортсменов, которые живут славным советским прошлым и живут в мифологии, что наша биатлонная школа самая лучшая в мире. Что правда для 70-х годов и уже неправда для 80-х. Потому что нам немцы уже тогда привозили по полной программе. В 1988 году у нас одна была золотая медаль. Поэтому когда мы говорим о системном подходе, надо смотреть все, что происходит в биатлонном хозяйстве.

Биатлонные кафедры закрылись в 1991 году вместе с кафедрами спортивной медицины. Поэтому все тренеры, которые приходили, они, как их называют, талантливые Самоделкины. Потому что тренер и спортсмен – это разные профессии. Да, были советские тренеры, они частично остались. Была высшая школа тренеров, но в принципе мы все время ходим по кругу. И в отрыве от медицины, в отрыве от научных кругов, которые должны работать в институтах, произошла ситуация, при которой мы просто по сантиметру провисали. И это сказалось на объективной статистике, которая у нас вся есть, мы ее даже демонстрировали, что мы пошли по неправильной стратегии. Какая была логика советская? Биатлонист прилично бежит и хорошо, но медленно стреляет. И долгое время это давало результаты. В середине 90-х годов норвежцы, немцы пошли по другой дороге: бежим, как лыжник и очень быстро стреляем. Первые 7 лет было большое количество промахов и наши спокойно выигрывали. Но постепенно менялась экипировка, менялась система подготовки, винтовка получше стала. И эта стратегия оказалась правильной.

Теперь нашим ребятам привозят минуту на спринте. То есть даже с двумя промахами, человек выигрывает у нашего спортсмена, который отстрелял на ноль. Бороться невозможно. То, что Нойнер творила на чемпионате мира – отыграла минуту в эстафете, когда украинская спортсменка отстреляла на ноль, и минуту пятнадцать ей привезла… Ну как можно бороться?

Плюс прибавьте к этому, что мы не делаем ни мази, ни парафины, ни винтовки мирового уровня. Ижевская винтовка, к сожалению, отстала во всем, кроме возвратного механизма. У нас негодящийся ствол, потому что он не выдерживает современных требований, у нас нет специальных сплавов, которые позволяли бы этот ствол делать. Затвор хороший, приклад. А сервиса нет.

- Но что-то российское есть на нашем биатлонисте?

- Вообще ничего. Кроме нашего биатлониста. Поэтому мы ничего не стали менять, надеясь на то, что по старым дрожжам проскочим Олимпиаду. Две золотых, серебро и бронза – нормально, проскочили. Но теперь что-то надо менять, мы не можем все время говорить о том, что ладно, будем надеяться на то, что наши там сейчас как-то… Поэтому мы стали менять систему подготовки. От детских спортивных школ до команды мастеров. Но большой спортсмен при смене подготовки не может за один год как бы переломиться. Например, Ваня Черезов в этом сезоне бежал быстро ногами, но это сказалось на точности стрельбы.

Ну и потом, мы же не можем людям, которые проявили себя на Олимпиаде, сказать: неправильно вы все делаете. Надо им дать еще один шанс. Поэтому, как всегда, ответственность беру на себя, менять буду сто процентов. Мы сделали программу по детским школам. Даже две. Первая – те школы, в которых есть талантливые тренеры, которые выдавали результат, мастеров, мы делаем под ключ. По пять школ в год, в них делаем полностью евроремонт и т.д. А по остальным школам – их порядка 30 – мы даем комплекты лыж, смазку, какое-то медоборудование. И вот каждый год задача: чтобы за 5-6 лет 30-40 школ были по последнему слову техники оборудовано. Я вкладываю деньги в эту систему. Дальше мы пишем учебник, потому что у нас все методики 70-х годов.

- А кто именно пишет?

- Я попросил людей, которые специалисты по системным научным интеграторам. Просто ребят пригласил, которые работали у меня, попросил их за полтора года сделать такой интегратор из современных методик и их вместе увязать. Ведь мы дожили до того, что у нас ни в лыжах, ни в биатлоне нет специалистов по коньковому ходу. Если вы заметили, наши ребята, которые что-то выигрывают, они же выигрывают классикой. Классика у нас есть. А по коньку никто на мировом уровне тренировать не умеет. Будем иностранцев привлекать, и под них ставить молодых ребят, чтобы они за несколько лет росли. Биатлон имеет преимущество в том, что он очень притягательный, поэтому будем грабить лыжников.

До победы «Нью-Джерси» осталось четыре года

- Какие впечатления остались от первого сезона в НБА?

- Гораздо более острые, чем казалось, когда входил. Суперконкурентная лига с очень тяжелыми правилами, пожалуй, самыми тяжелыми из всех видов спорта. Одна единственная ошибка отбрасывает тебя на 5-6 лет. Вот, например, в футболе купил дорогого игрока, а он не играет. Можно спокойно посадить его на лавку или за 5 лет ему отдать деньги и отпустить. В НБА, взяв не того игрока, с ним 5-6 лет сидишь и ничего сделать нельзя. Он входит у тебя в ограничение по зарплате и другого уже не возьмешь. Мы, к счастью, ошибок не сделали. И самое главное, что сделали, это взяли первую звезду команды. это Дерон Уильямс, вокруг которого теперь можно строить чемпионскую команду. При наших молодых игроках, нужен был лидер. И это является серьезным стратегическим шагом.

- Но задачу вывести «Нью-Джерси Нетс» в чемпионы НБА за пять лет вы не снимаете?

- А мы не ставим себе легких задач. Только теперь на нее осталось уже четыре года.

- А за московский ЦСКА вам не больно?

- Больно. Я всегда был болельщиков ЦСКА, с детства.

- Почему?

- Видимо, из-за Харламова. Я даже помню, когда это произошло. Когда Харламов забил два выдающихся гола в первой встрече с канадскими профессионалами. Третью и четвертую шайбу забил в одинаковом стиле, накрутив двух защитников. Я хоккей смотрел с пяти лет приблизительно, уже осознанно. Вот, видимо, из-за этого.

Российские студенты должны играть как в НБА

- Чего вы добивались, когда покупали «Нью-Джерси Нетс»?

- Я 10 лет с лишним владел ЦСКА, и мы уперлись в потолок. Мы создали модель, при которой вопрос лишь в том, сколько раз мы за 10 лет выиграем Евролигу. А продукт выигрышным не становился по определению, потому что в принципе это благотворительность.

И когда появилась возможность - а такую возможность дал кризис - купить американский клуб и попасть в самую конкурентную лигу и посмотреть, как у них устроено, для человека, любящего баскетбол и управлявшего им какое-то время, это идеальное предложение.

Сейчас мы потихоньку пытаемся некоторые технологии перетащить в наш студенческий баскетбол. Баскетболист, по статистике, начинает раскрываться в 21 год. У нас лишь 1 процент выпускников спортивных школ попадают в спортивные клубы, а 99 - исчезают. И в этих 99 процентах вполне могут быть выдающиеся ребята. Поэтому мы хотим, чтобы человек имел возможность играть на приличном уровне и, если у него есть талант, то к 20-21 годам он может потом обратно вернуться в спортивный клуб.

- Что нужно сделать, чтобы наши клубы перестали быть машиной по переработке денег?

- Ну, если кто-то дает деньги на спорт, слава богу. Но чтобы создать рыночный конкурентный продукт, для этого общий уровень стоимости рекламы в стране и средний доход человека должен быть сопоставим с американским. Ведь европейский баскетбол тоже денег не зарабатывает. Ни один клуб не является окупаемым. Только, может, какой-то там «Партизан» белградский, где полно талантливых ребят, они меняют состав, по 50 тысяч платят им и они там играют, как шальные. А все гранды находятся на спонсорстве либо бюджета, либо какого-то частного лица

Михаил Прохоров приехал в "Комсомолку"

Михаил Прохоров приехал в "Комсомолку"

- А деньги у него кончились – и все, до свидания?

- А так всегда бывает. В НБА клубы это бизнес, но многие деньги теряют. Из-за этого, кстати говоря, ситуация довольно острая, я не имею права ее комментировать, но переговоры о продлении соглашения идут непросто. По закону НБА, ход переговоров имеет право комментировать только комиссионер. Владельцы лишены права на комментарий. Если прокомментируешь не так, оштрафуют сразу.

- И большой штраф?

- Тысяч двести долларов.

- Вот вам и свобода слова хваленая!

- Нет, за деньги можешь говорить спокойно. Но лучше на них турник врыть.

Дорогие читатели! Продолжение разговора с Михаилом Прохоровым о Трудовом кодексе, Ё-мобиле и его личной жизни читайте на сайте и в газете в ближайшее время.