Прогулки по Москве: Коровин и Серов часто трудились в одной мастерской

Четырнадцатилетний мальчик увлеченно водил углем по листку рисовальной бумаги, запечатлевая уголок старой Москвы, раскинувшийся под окном квартиры Репиных в Большом Трубном переулке, и не заметил, как у него за спиной остановился хозяин дома. Живописец некоторое время наблюдал за уверенными, но как бы медлительными движениями руки юного художника, задумчиво теребил свою коротенькую бородку клинышком, потом удовлетворенно хмыкнул и произнес: «Хорошо, Валя... Это очень хорошо». Но уж, конечно, портреты у него получались лучше всего. Особенно маслом. Даже и знатоки, подлинные ценители искусства, но разных вкусов и взглядов, еще недавно ожесточенно спорящие по поводу какой-то картины, мгновенно успокаивались и находили общий язык, когда говорили о картинах, написанных Валентином Серовым уже в зрелом возрасте художника и человека. Полотна Серова мирили всех. Он все сетовал, что не может писать так легко, распахнуто, как это делает его верный и преданный старший друг Константин Коровин, в руке которого кисть, казалось, обретала волшебную невесомость и даже как будто бы - независимость. Серов говорил об этом - о стремлении походить в работе своей на него, но Коровин только смеялся и уверял, что, наоборот, это он завидует Валентину, поскольку сам хотел бы добиться той прозрачности, света, сдержанной утонченности в образе, что так изумительно тонко и точно удается передать в работе Серову. Они часто трудились вместе, в одной мастерской, изредка перекидываясь короткими фразами, и настолько привыкли к тому, что рядом они, что каждому временами казалось, будто иначе и быть не может. И уж когда в конце дня, оставив кисти, вместе же отправлялись с визитом к кому-нибудь из московских друзей, их встречали неизменно с улыбками: «А вот и Коров с Серовиным!» В работе и вообще в жизненном своем отношении Серов был земным реалистом и стремился к тому, чтобы портреты, им созданные, отражали истинную сущность человека. Каким он был на самом деле. Потому и работал поразительно медленно, по многу раз возвращаясь к началу. А они, портреты, словно вопреки его стремлению, выходили как раз романтичными. Вот Мика Морозов - портрет считается одним из самых поэтичных в русской живописи. Вот «Девочка с персиками» - Веруша Мамонтова со спокойным, даже слегка рассеянным взглядом, безмятежный, покойный мир, вокруг нее расстилающийся... Нет, такие портреты только Серов мог написать. А жилось ему трудно, натужно. Несмотря на то что почитался он и оставался все время в моде, денег катастрофически не хватало. Многодетная семья отягощала заботами, кто-то постоянно болел, да и сам художник вовсе не отличался крепким здоровьем... Всего сорок шесть лет прожил Валентин Александрович. Последние годы он провел вот в этом доме № 21 в Ваганьковском переулке и здесь оставил свои кисти с засохшими красками. И замечательные картины, которые разлетелись по свету, сохраняя память о нем.