Анна Каренина возвращается

Темнота постепенно рассеивалась. Откуда-то слушались какие-то незнакомые голоса, жужжание, шипение, сипение, громыхание, постукивание, топот, шепот, пыхтение, кряхтение. Анна очнулась, пошевелила пальцами, рук, потом ног, потом рукой, потом ногой, задом, передом и, наконец - головой. Невыносимо болела шея, голова, в горле - сушняк. - Где я? – мелькнула первая мысль. - Кто я? – тут же мелькнула вторая. Сознание рисовало ей какие-то неясные картины: вокзал, носильщики, грузчики, урядники, обер-почтмейстеры, оберштурмбанфюреры, штабс-капитаны, юнкера, проводники, бригадиры поезда, Его превосходительство князь Нарышкин, филигель-адъютант Кубышкин, Его преосвященство, его сын, его дочь, еще какая-то баба, два мужика: толстый и тонкий. Братья Люмьеры снимают на камеру прибывающий поезд. Потом - бац! Рельса! Удар, еще удар и темнота. Анна пощупала шею: шея была в гипсе. Цепочки не было! Сволочи! Над ней склонился какой-то мужчина в докторской шапочке, в пенсне, с чеховской бородкой.

- Ты в порядке? – спросил он, дыхнув на нее перегаром.

- Уже лучше, - прошептала Анна, облизывая пересохшие губы. – Дайте выпить!

- Напугали вы нас, матушка, ох как напугали! – хохотнул доктор, потирая ручки, - Мы уж думали – вам конец! А оно, вишь как, – выбрались! Что значит: молодость берет свое! Да и не только свое. И чужое берет молодость! Я бы, пожалуй, после таких ранений, не выкарабкался! А выпить у меня нет. Вот уже, - он вытащил из кармана часы Буре на массивной цепуре и посмотрел на них, - минут десять, как нет!

- Короче: что со мной было? – выдавила из себя Анна.

- Фу! - поморщился доктор, - Зачем вы из себя выдавили?

- Я нечаянно, - смутилась она.

- Бывает, - понимающе покачал головой доктор, отчего соскочила шапочка. – У меня вот на прошлой неделе…. Впрочем, это не важно. Так вот, матушка, у вас проблемы! Вы покорежили головой правительственный поезд! – печально сказал доктор. – Испортили его окончательно. Передняя часть корпуса – вдребезги, движок – всмятку: восстановлению не подлежит. Премьер-министр в реанимации. – и уже шепотом добавил, - Бежать вам надо! И кстати, - он показал пальцем на загипсованное горло Анны, - вы теперь никогда не сможете делать феллацио!

- О! Нет! Только не это! Да что вы такое говорите! – горячо воскликнула Анна. – Это же не инфлюэнца!

- Увы! – доктор огорченно развел руками. Потом ногами. – Ничего не знаю: только никакого феллацио, чтобы тут не было! Вам теперича с ентим делом феллацио никак не можно! Узнаю – убью! «Коновалы!» с неприязнью подумала Анна, едва только доктор закрыл за собой двери. Она резво подскочила, словно пять минут назад не лежала бревно-бревном, и подбежала к окну. Во дворе она увидела навороченный Руссо-Балт последней модели 1897 года выпуска. Из него цепью выходили какие-то люди, по виду – работники царской охранки.

- За мной? – лихорадочно билась мысль в клетке ее поврежденного мозга, - Что делать? Она метнулась в коридор. Заметив, выходящую из ординаторской комнаты медсестру, Анна, на мгновение затаилась, затем короткими перебежками переместилась в комнату. Там она оделась в белый халат и в косынку с красным крестом. И моментально стала похожа на сестру милосердия. На проходной она приветливо кивнула пьяному секьюрити и вышла из больницы. Вскочила в Руссо-Балт и, резко развернувшись, надавила на газ и выехала за ворота больницы. В зеркало заднего вида ей было видно, как из дверей выскочили ошеломленные полицейские и сделали несколько выстрелов ей вслед. Анна торжествующе захохотала. Но, почувствовав боль в горле, прекратила ржать.

- Какая сволочь толкнула меня под поезд? Кому нужна была моя смерть? – лихорадочно думала она.

Через час она была уже возле своего дома. Муж, Каренин Алексей Александрович, ничего не подозревая, читал свежую «Искру» у камина. - Анечка! Ты? Здесь? – с притворной радостью воскликнул он, раскрывая объятия. – Какими судьбами? Сколько зим, сколько лет? Анна, схватив кочергу, замахнулась:

- Тебе конец, сволочь! – сказала она. – Ты – покойник!

- Но, почему - покойник? Извольте объясниться! – удивился Алексей Александрович.

- Зачем ты толкнул меня под скорый поезд 234?

- Это не я! Зачем мне тебя толкать? Любовницы у меня нет. И быть не может, ты же знаешь!

- В самом деле, не может. Это верно… - Анна опустила кочергу.

- Может быть – Вронский? – предположил Каренин, задумчиво теребя брегет – Он молодой, ему как раз и важно было тебя устранить, чтобы отвязаться от тебя.

- Точно! – воскликнула Анна, - ну, гад, я ему щас устрою!

Она вскочила в свой Руссо-Балт, бросила на заднее сидение кочергу и рванула к Вронскому. Вронский по обыкновению того времени, беззаботно резался с Ржевским в дурака.

- Твоя карта бита! – воскликнула горячо Анна, занося над ним кочергу.

- Анна Аркадьевна, голубушка! Ну что вы, право! – побледнел Вронский, - за что вы гневаетесь на меня?

- А кто меня давеча под поезд толкнули? – испытующе смотрела в глаза бывшему любовнику Анна.

- Це не я! – развел руками Вронский. – Спросите вот у Ржевского! Это очень честный человек!

- Не он! Точно не он, - рассеянно подтвердил Ржевский, пользуясь хаосом, пряча отбитого туза в рукав, - Это факт! Ходи, Андреич!

- А кто же тогда? – настаивала Анна.

- Я так думаю, что это могли сделать ребята из террористической организации «Земля и Воля». – задумчиво предположил Вронский, нервно теребя свой артишок - Они хотели использовать тебя для устранения Столыпина! Вот им и мсти. А нечего тут меня мочить! Что за манера, врываться с кочергой, и мочить порядочных людей. Какой-то революционный волюнтаризм!

- Вот именно, - поддакнул Ржевский, торжествующе доставая из рукава туза. – Ходют тут с кочергами… Покою от них нет! Уже третья за сегодня! **** Анна мчалась на своему Руссо-Балте, выжимая из него все на что он был способен: все 26 километров в час. Мимо, как в калейдоскопе, проносились села, города, проселки, буераки, реки. Какой-то мужик, по виду грек, сунул в реку руку, и кричал от боли. Его укусил бешеный рак. В ту страшную весну Россию поразило рачье бешенство. Раки, словно с ума посходили: набрасывались на людей (особенно, на греков) и закусывали тех до смерти, потом затаскивали в воду и насиловали. Греки стали покидать сытую и благополучную Россию и возвращаться в загнивающую древнюю Элладу. Через час Анна была уже на выселках, возле урочища Шелудивого мула. Там обычно собирались революционеры, что бы потолковать о революции, поторговать революционной литературкой, обсудить предстоящий теракт или маевку, побазарить об экспроприации и обобществлении средств производства, о национализации промышленности и банковского капитала, о слиянии борьбы пролетариата за социализм, равенство и братство с борьбой крестьянства за землю, и с национально-осовободительным движением, разоблачить контрреволюционную деятельность партии меньшевиков и эсеров, а заодно и посплетничать про Каутского. Уже подъезжая к урочищу Анна услышала как нестройные, нетрезвые голоса горланят Марсельезу.

- Кто толкнул меня под поезд? – выскочив из машины, замахнулась она на революционеров кочергой. Революционеры вскочили, молча окружили Анну плотным зловещим кольцом. Первому, подскочившему к ней кряжистому революционеру в косоворотке, она размозжила кочергой башку. Мозги разлетелись в стороны, испачкав косоворотки другим революционерам. Пока те чистились, Анна успела размозжить башки еще трем членам революционной организации «Земля и воля». Потом двум членам организации «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». А двум членам Союза Советских Социалистических республик вырвала с корнем члены. Оставшийся один социал-демократ пытался убежать в урочище, но Анна двумя прыжками настигла его, сбила с ног, и вскочила на него верхом, словно обезумевший джигит.

- Кто меня заказал? – надавила она коленом на революционный пах.

- Отпустите меня, - захныкал, тяжело дыша перегаром, революционер, - у меня дети маленькие. Трое. Мальчик и девочка.

- Не отпущу, пока не скажешь!

- Ну, хорошо, - неожиданно согласился революционер. – Тебя заказал, допустим, сволочь Каутский! Мы хотели просто покончить с царизмом. А ты мимо проходила…. Случайность. Теперь отпускай!

- Обломайся! – ответила Анна, и резко надавила на пах. Революционер испустил дух.

- Фу! – поморщилась Анна. – Здесь русский дух! Здесь Русью пахнет! Уже в машине, с наслаждением облегченно вдохнув привычный запах бензина, она расслабилась. - Все! Баста! Революция отменяется! – криво ухмыльнулась Анна, - революционеров больше нет! – и, не удержавшись, громко засмеялась во все свое заживающее горло. Анна не знала, что в это время, на том самом вокзале, где случилась ее трагедия, из пломбированного вагона уже выходит небритый, слегка одутловатый, лысый человек. И было ему имя - Владимир Ульянов-Ленин. Зарождалась новая эра!

Читайте также:

Рассказ первый. Страшная тайна

Рассказ второй. Испытание трудом

Очередной рассказ нашего талантливого колумниста читайте 4 января