Почему уже не впервой горят торфяники под Москвой?

Смотрю на угорающую Москву и печали обуревают меня. Благо, смотрю через телевизор. У нас на Вятке тоже около 35, но воздух чист и прозрачен. Хожу я по дому в одних трусах от Мурыгинской швейной фабрики, время от времени опускаюсь в холодный погреб, хлебаю холодный квас, настоянный с мятой. Мой славный кабан Арнольд тоже страдает от зноя лютого. Пришлось мне его спасать верным тюремным способом. Я как-то в Грузии залетел в тюрьму за незаконный переход грузинской границы. Тюремщики в Тбилиси оказались людьми очень чуткими.

- Ежели, - говорят, - вам будет в камере жарко, вы нам скажите. Принесем тазик с водой, опустите туда ноги свои, и это лучше всякого кондиционера. У нас, - говорят, - все уважаемые сидельцы только так от жары и спасаются.

Я потом проверял, работает! Вот и поставил кабанчику моему широкое корыто с водой, он у меня теперь, как грузинский авторитет, из корыта не вылезает. А вот перед гарью московских торфяников, полагаю, даже тюремная наука бессильна.

Дым от горящих торфяников окутал столицу

Вспоминаю горячее лето 2002 года, когда в Подмосковье также горели торфяники и слезы от дыма да чувства беспомощности нам, москвичам, застилали глаза. Отправился я тогда в Шатуру – главный очаг торфяного горения.

Помню я, как пожарные упрашивали авиаторов не тушить торфяники водою из самолетов. Потому что от удара воды горящие головешки разлетаются на сотни метров и запаливают все новые очаги.

Но авиаторам было по барабану, главное, что за вылеты хорошие деньги платят! Смотрю телевизор – опять самолеты с водой разжигают торфяники под Шатурой. Еще тогда говорили специалисты, что потушить торфяники – дело плевое и недорогое.

Надо только поднять реки временными плотинами, зальются осушенные болота и торф погаснет. Почему же это не сделали до сих пор? – большая загадка.